— А вы уже начали составлять учебный план на год? Нас же для этого просят всегда пораньше в школу приходить, — проговорила Мария Васильевна.
— Где уж там, у нас пока и нагрузка не распределена, и классы ни за кем ещё не закреплены. Как тут создашь план на год! Вдруг распределишь темы для сильного класса, а тебе возьмут и подсунут слабый, и что тогда? Заново всё делать? — сказала София Всеволодовна.
— Да, с планами это сейчас беда какая-то пошла, уже чуть ли не до оценок всё надо на год вперёд рассчитать, — начала Старцева. — Помню, когда я только пришла в школу учителем, уже тогда все жаловались на планы, которые надо было редактировать каждый год, но сейчас это уже просто какая-то панацея, все закопали себя в этих документах.
После воспоминаний Наталии Владимировны разговор вновь поменял курс и все снова начали рассказывать о своих летних впечатлениях, показывая фотографии из поездок. Мария Васильевна даже вывела свои фотографии на школьную доску, чтобы все смогли полноценно погрузиться в её богатый опыт путешественника. И главное на её фотографиях помимо природы и исторических объектов, присутствовала и она сама в различных платьях и футболках с джинсами. И это очень сильно впечатлило Даренко.
— И как тебе было не страшно? — спросила София Всеволодовна во время показа.
— Так там не высоко было... Чего пугаться то? — отвечала Мария Васильевна.
— Так я и не про высоту, а про фотографию. Как ты не испугалась запечатлеть себя в путешествии на телефон. А вдруг тебя взломают и сольют эти фотографии в сеть? А ты не серой учительской форме! Тебя ведь могут уволить... Дети же не должны видеть нас в чём-то кроме строгих серых нарядов государственного образца.
— Никогда не понимала этого указа в школах. И почему мы должны выглядеть как ожившие скульптуры! Разве плохо, что учителя позируют в путешествиях? Мы же тоже люди, и почему мы должны скрывать свою внешность под этими бесформенными одеяниями?! Ещё бы вуаль на нас нацепили! — говорила Мария Васильевна, для которой тема фотографий была очень больной, как и для любой женщины ещё не отцветшей. — Я ведь не в купальнике и даже никакой хоть немного эротической позы не приняла. Почему же мне нельзя сфотографировать себя на память?
— Потому что все впечатления можно выражать через искусство. Стихи или картины, например, — раздался молодой мужской голос от двери.
Это был Наследин Григорий Петрович, молодой учитель, работающий в школе лишь второй год. Он преподавал географию и биологию, и все дети очень любили ходить на его занятия. Все говорили, что он умеет как-то своим способом заинтересовать детей и пробудить в них желание присутствовать на его уроках.
— Вам что, Григорий Петрович, не нравятся фотографии? — с грустным видом спросила Зарядина.
— Конечно, понравились. Вы на них очень... очаровательны. Но стоит помнить официальную позицию нашего руководства, особенно когда в школе новый завуч.
Тут же Наследина завалили сотней вопросов касательно этого нового завуча. Мужчина ли он? Кто он? Откуда? Что вообще о нём известно? Возможно, были бы они помоложе лет на десять-двадцать, они бы и о дате его рождения спросили. Но Григорий Петрович не собирался сразу отвечать им. Сначала он в лёгком волнении выключил доску и накопитель с фотографиями Марии Васильевны закинул в сумку хозяйки, а затем налил ещё не успевшей остыть воды в чашку с чайным пакетиком и сел за одну из первых парт.
— Я сам его не видел, мне о нём Костя, наш охранник, рассказал. Говорит, его взяли на место Концевой, царство ей небесное, Татьяны Михайловны. А приехал он откуда-то из Сибири и с собой ещё какого-то учителя молодого взял, — рассказывал, складывая конфетный фантик, Наследин. — Но я думаю, паниковать не стоит, он может оказаться таким же инертным как Соливаров с Тишиным.
Наталия Владимировна махнула рукой.
— Уж это вряд ли, — сказала Старцева, — те надолго не задержаться, они либо в депутаты, либо в частную свалят. А этот раз с собой привёз кого-то, то он у нас надолго. Ещё и порядок свой навести решит. Уж помяните моё слово!
Тут за стеклом двери показался мужской силуэт, ненадолго замерший перед кабинетом. Это было похоже на излюбленный приём фильмов ужасов, когда в окне или за дверью герой замечал некое движение, после чего к нему в течение нескольких секунд подлетала какая-то неведомая субстанция. Но эта тень не приблизилась к кабинету, она недолго покрутилась перед дверью и скрылась словно её и не было. Учителя даже не стали акцентировать на этом моменте своё внимание, хотя у всех по спине пробежала волна мурашек.