– Даже через пять лет половина этих денег выйдет из обращения, поэтому я снова задаю вопрос: оправдан ли риск?
– Да, сэр, если бы удалось скрыться с деньгами, – сказал Крыса, а Шарлей в ответ выразительно постучал подоске, напоминая нам то, что мы уже успели забыть: каждого преступника ждет тюрьма.
– Иными словами, не хочешь сесть – не надо лезть, – перефразировал Шарлей. – Эту поговорку знают уголовники всего мира, и каждый уважающий себя преступник, если у него есть голова на плечах, всегда оценивает степень риска так же, как сегодня это учимся делать мы с вами. У нас это называется просто: принцип Гафина.
– Что такое принцип Гафина? – перебил Крыса именно в тот момент, когда Шарлей открыл рот, чтобы дать объяснение.
– Еще раз встрянете, мистер Макфарлан, и получите в зубы, ясно?
Крыса смущенно опустил руку и вопросительно посмотрел на меня. Мне прямо-таки не терпелось увидеть, как он схлопочет тумак, и я быстренько написал Шпале записочку, предложив поставить фунт на то, что это случится до конца урока. Шпала охотно согласился.
– Чтобы наглядно продемонстрировать принцип Гафина, запишите, пожалуйста, ключевые цифры. Четыреста восемьдесят пять фунтов округляем до пятисот, – сказал Шарпей и записал число на доске. – Мэттьюза обвинили в пяти грабежах, будем считать, что с каждого дела он уносил по пять сотен, и отсидел пять с половиной лет, которые мы уменьшим до пяти – видите, у нас все пятерки. В году пятьдесят две недели, сделаем из них пятьдесят, в неделе – семь дней, значит, посчитаем, как десять.
Все ученики, как один, недоуменно поглядели на Шарпея, который сказал, что последняя фраза была шуткой.
– Про год или про неделю? – спросил Крыса и тут же получил причитающуюся ему зуботычину.
Шпала выругался себе под нос и перебросил мне на стол монету. Блеск.
– Используя округленные цифры, прикиньте, сколько денег причитается Мэттьюзу за каждую неделю, проведенную за решеткой. Грубо говоря, если он украл пятьдесят фунтов и просидел пятьдесят недель, сколько получит в неделю?
Ну, кто решит задачу?
Шарлей выжидающе посмотрел на класс, но мы были полны решимости выиграть в этой войне на истощение. Крыса, однако, прервал тупиковую партию и нерешительно произнес:
– Пятьдесят фунтов?
– Да нет же, бестолочь. За каждую неделю, проведенную за решеткой, Мэттьюзу полагается фунт, всего один фунт, ясно? Украл полтинник, просидел пять десятков недель, делим пятьдесят на пятьдесят, выходит единица.
Некоторые удивленно ахнули, делая вид, что до них доперло, я в их число не вошел (хотя на самом деле врубился). Крыса мялся, собираясь вновь поднять руку, но я дернул его за рукав и предостерегающе покачал головой.
– Итак, посчитайте, сколько же Мэттыоз получил за каждую неделюотсидки, исходя из цифр, которые у вас есть.
Трамвай осведомился, можно ли пользоваться калькулятором, и, получив разрешение Шарпея, тут же попросил у него этот инструмент,
– У меня нет калькулятора, – пожал плечами тот. – Придется вам напрячь мозги. – Шарлей явно обращался не к той аудитории.
Я рассудил, что в общей сложности Мэттьюз награбил две с половиной тысячи и отсидел двести пятьдесят округленных недель. Разделив одно на другое, я без труда вывел итог – 10 фунтов. Нацарапав ответ в тетрадке, я положил ручку, довольный собой.
– Ну у кого какие числа? Вот вы, Молодой человек, больше всех любите поговорить – пожалуйста, отвечайте, что у вас вышло?
У Крысы, как и следовало предпологать, вышел один фунт, и несколько таких же придурков, как он, согласно затрясли головами.
– Почему один фунт? Как вы считали?
– Ну, он украл пятьдесят фунтов и отсидел пятьдесят недел ь, – с готовностью пояснил Крыса.
Все, сдерживаться дольше у меня не было сил: я громко захохотал, хлопая ладонями по парте.
– Мамочки родные , что за кретин!.. – простонал я захлебываясь от смеха.
Шарлей разочарованно кивнул и обратился ко мне:
– А у вас какой результат?
– Десять фунтов; – провозгласил я, ещё раз пробежав глазами расчёт и надеясь на успех. Результат оказался правильным.
– Верно. За каждую неделю, проведенную в каталаж… э-э, в тюрьме, Мэттьюзу причитается всего десять фунтов. С пяти грабежей он поимел две с половиной тысячи, отсидел двести пятьдесят недель, делим первое на второе, получается десять фунтов. Теперь всем понятно?
Поразительно, кое-кто так и не воткнулся в задачку. Шарпею пришлось растолковывать все заново и гонять мячик до тех пор пока основная идея нестала ясна даже Крысе.
– Теперь представьте, что Мэттьюз мог получать в десять и даже пятнадцать раз больше, работай грузчиков в местном супермаркете и не подвергая риску, ни себя, ни других. Вывод: в данном случае тяжесть приговора значительно выше стоимости награбленного. Овчинки не стоила выделка. В этом, собственно, и заключается принцип Гафина.
Далее Шарлей пустился в подробное объяснение, что день в тюрьме состоит из двадцати четырех часов, тогда как рабочий день на свободе, оказывается, – всего из восьми: Рабочая неделя на воле, как правило, завершаете выходными, а за решеткой – нет. Если ты сел на пять лет, то пять лет и оттрубишь – так, видите ли, принято в тюрьмах.
– Блин, подумать страшно, пять лет без секса, – ужаснулся Рыжий, и класс, в котором было полно девственников, единодушно согласился, что да, это просто кошмар.
– А если бы Мэттьюз вынес пять миллионов фунтов и получил тот же приговор, сколько ему полагалось бы в неделю? – задал очередной вопрос Шарлей.
Предчувствуя хитрость со стороны препода, я поднял руку и неуверенно предположил:
– Нисколько?
-Приятно видеть, что хоть один из вас проявляет сообразительность, однако на сей раз мистер Мэттьюз украл бриллианты стоимостью в пять миллионов, которые не теряют в цене и будут преспокойно дожидаться, пока он выйдет на свободу.
– Он что, спер их с автозаправки? – недоверчиво нахмурился Крыса, и мне сразу захотелось поставить на него еще одну монету.
– Не важно. Сделайте вычисления, и все. Даю подсказку, джентльмены: десять фунтов – неправильный ответ.
Этот расчет оказался чуть-чуть сложнее. Прежде чем я получил результат в двадцать кусков, мне пришлось загнуть чуть не все пальцы на обеих руках.
– Верно! Если бы Мэттьюз вынес бриллиантов на сумму пять миллионов, то каждая неделя в тюрьме компенсировалась бы ему двадцатью тысячами фунтов. Скажете, такой риск оправдан?
Большинство склонилось к мысли, что оправдан, но Шпала заявил, что лучше бы Мэттьюз смылся со своим мешком брюликов, и тогда Шарлей в десятый раз постучал подоске и прочел написанное на ней предложение.
– Что ж, мы с вами посмотрим еще немало видеопленок и решим еще немало задач. С каждым примером тяжесть преступлений и сложность расчетов будут возрастать, поэтому призываю всех быть внимательными и делать записи в тетрадях. Поехали.
Целую неделю мы только этим и занимались – смотрели бесконечные сюжеты о кражах со взломом, налетах, угонах машин, уличных грабежах, магазинном воровстве и прочем криминале, и всякий раз Шарлей проводил нас через одну и ту же процедуру, демонстрируя принцип Гафина – сколько, за какой срок и т.д., так что через некоторое время даже самые тупые из нас уже могли отличить «верняк» от «тухляка».
Пример: Тимми видит в салоне тачки магнитолу. Тимми разбивает стекло и ныряет в салон. Тимми крадет магнитолу и загоняет ее первому встречному в пабе. Копы ловят Тимми и вешают на него нанесение противозаконного ущерба, а также кражу (и все остальное, что только сумеют припаять). Если Тимми привлекают к уголовной ответственности впервые, ему, вероятно, влепят две сотни штрафа и обяжут возместить судебные издержки в размере, скажем ста фунтов. Если Тимми задерживают повторно (зато же самое), ему светит что-то около восьмидесяти часов общественных работ. В третий раз (за аналогичную кражу) судья упечет Тимми за решетку на двадцать восемь дней, а в четвертый – примерно на полгода.