Шарлей написал обе цифры на доске и обвел «40» в кру– жок – за эту сумму вполне реально было продать украденную автомагнитолу пресловутому «первому встречному» из паба.
– Негусто, да? – Шарлей постучал мелком по доске. –
Эта сумма не обеспечит вам безбедную старость, не позволит бросить работу или смотаться на Барбадос. Вашего сороковника скорей всего едва хватит на полдня в зале игр вых автоматов и большую порцию жареной картошки. Стоит ли рисковать?
Целых полдня в салоне игровых автоматов плюс большая порция картошки, и он еще спрашивает, стоит ли? Учитывая, где я в данный момент находился, для меня перспектива выглядела очень даже заманчивой, так что здесь наши с Шарпеем мнения разошлись.
– Подвергать себя серьезному риску за этот ничтожный куш?
– Сорок против одного – не такой уж серьезный риск, сэр, – напомнил Трамвай.
– О да, вы абсолютно правы, мистер Купер, это вовсе даже и не риск. И, разумеется, вы пойдете на него только один раз, а потом – ни-ни, так чего бояться?
До меня постепенно начало доходить, куда клонит препод.
– Впредь вы больше никогда не будете воровать, так, мистер Купер?
Трамвай что-то промямлил, но Шарлей подчеркнул соотношение «40:1» жирной чертой и поинтересовался, сколько денег нам надо, чтобы завязать с криминалом.
– Восемьдесят фунтов? Сто шестьдесят? Тысячу шестьсот? Чистая математика: чтобы положить в карман тысячу шестьсот фунтов, занимаясь кражами автомагнитол, вам придется совершить это преступление сорок раз. Я не ошибся? По-моему, нет. Ну, кто-нибудь сообразил, что означает эта цифра?
Сообразили, конечно, все, но озвучить общую мысль решился только Шпала.
– Сорок к одному, сэр. Если вскрывать тачки сорок раз, когда-нибудь да попадешься.
– Неужели? Гм, возможно, вы правы. Но разве оно того не стоит? Вы уносите такую прорву деньжищ, да еще приятно проводите время! Что там какой-то судебный штраф, если вокруг полно легкой добычи? – Шарлей пожал плечами и крупно вывел на доске: «1600.00». – На сколько вам хватит этого запаса – месяца на три? И то, если вы не платите за квартиру и живете с родителями. А что вы будете делать потом, когда вновь окажетесь на мели? Правильно, опять пойдете бить стекла в машинах и таскать магнитолы, потому что это самый легкий способ обогатиться, а риска практически никакого. Опомниться не успеете, как набежит сорок раз. И вот вы уже опять под арестом, и на этот раз судья уже не назначает штраф, а приговаривает вас к общественным работам. Но что такое восемьдесят часов мытья женских сортиров по сравнению с нехилыми деньгами, которые вы поимели? Тьфу, пустяки! Увы, финансы опять заканчиваются, и… Опять тачки и магнитолы, опять риск и, наконец, тюрьма. Три месяца каталажки за полтора куска. Выйдя на свободу, вы хлопаете себя по пустым карманам и понимаете… что? Я вас спрашиваю, отвечайте: стоит ли оно того?
7. Чувак из паба
Мы согласились, что при таком раскладе награда действительно не покрывает риск, но, черт побери, тут ничего не поделаешь. И вообще, разве кайф от удачно провернутого дельца не составляет смысл любого риска? Если бы мы хотели стать «чистенькими», то взялись бы за учебу в обычной школе, чтобы потом устроиться на приличную работу, но мы-то были другими, так чего добивался Шарлей? Чтобы мы до старости носили бумажные колпаки и насыпали в кулечки поп-корн, раз уж в свое время нам не хватило ума понять, что конченым двоечникам ничего лучше не светит? Нет, спасибо, я представлял свое будущее несколько иным, как бы ни старались меня убедить в неизбежности наказания. Я не сомневался, что существует способ обойти систему, его просто не может не быть.
Да, загреметь в тюрягу из-за куша в сорок фунтов мне вовсе не улыбалось, тем не менее сороковник – тоже деньги, поэтому я не видел ничего плохого в том, чтобы пару раз разбить стекло в чьей-нибудь машине и вытащить магнитолу, просто чтоб не сидеть без денег, а потом перейти на что-нибудь другое. В конце концов красть можно что угодно. Я не собирался искушать судьбу, до конца дней воруя дешевку типа автомагнитол.
Шарлей, однако, не обошел вниманием и другие виды криминала. Он познакомил нас со статистикой столичной полиции за последние несколько лет и объяснил общие тенденции для тех, кто не сумел разглядеть их самостоятельно. Естественно, цифры прыгали вверх-вниз, как умственно отсталый переросток в надувном городке, но процент раскрытий по разным преступлениям, как правило, оказывался примерно одинаковым.
Если интересно, могу привести некоторые факты. Как мы уже знаем, шанс быть арестованным за кражу магнитолы из автомобиля – один из сорока. Если вы решите прокатиться на том же авто, иначе говоря, совершить угон, вероятность попасться неожиданно возрастает: один шанс из одиннадцати. Хотите обчистить дом? Один против восьми. Желаете ограбить магазин или банк? Один к четырем. Уличное ограбление старушки – один к восьми. Кстати, если вы просто отберете у нее кошелек – у вас есть двадцать семь шансов смыться против одного, но если старушка при вашем участии испустит дух, я вам не позавидую: девять шансов против семи, что полиция вас сцапает, и так далее.
Основная идея этой статистики заключалась в следующем: чем мельче преступление, тем больше шансы улизнуть. Мелкие преступления невыгодны, поэтому, если хочешь что-то поиметь, их приходится совершать чаще, тем самым увеличивается риск быть пойманным. Соответственно, наоборот: крупное дело сулит более значительную прибыль, но и вероятность попасться на крупняке гораздо выше. Все очень просто, если вдуматься, а Шарлей явно не жалел времени, что)эы как следует втолковать нам эти вещи.
Если говорить начистоту, мы слушали его с интересом – без ерзанья, кряхтенья и сопенья, не отвлекались и не болтали между собой, потому что криминал, по большому счету, был той сферой, которая привлекала всех нас. Ну да, преподы старались наставить малолеток на путь истинный и внушить, что совершать преступления – плохо, но прежде чем перевоспитать кого-либо, надо его воспитать, а воспитательные беседы Шарпея строились на замечательном материале. В двух словах его уроки сводились к следующему: «Мелочевка? Нет смысла марать руки. Если уж собрались на дело, выбирайте рыбку покрупнее. Все остальное – напрасная трата времени».
Согласен на все сто. Однако масштабы преступлений для взрослого и несовершеннолетнего значительно разнятся. Для себя, например, я счел, что размеры шарпеевского видеомагнитофона вполне позволяют отнести его к «крупняку», и решил заняться им на ближайших же выходных. Во-первых, видак прямо-таки просился в руки, во-вторых, мне срочно требовалась практика. Я чувствовал, что совсем потеряю нюх, если и дальше буду смотреть криминальную хронику и слушать, как Шарлей, хлопая ладонью по доске, повторяет свое любимое «Каждый преступник сядет в тюрьму».
– Куда это вы собрались? – подозрительно спросил Четырехглазый, увидев, как мы с Крысой обуваем кеды.
– Никуда. И вообще, ты нас не видел, усек? – предупредил его я. Бочка и Трамвай, как обычно, курили травку в общей комнате или пялились в ящик, так что Четырехглазый был единственным свидетелем нашего с Крысой ухода.
Очкарик почти не проводил времени в гостиной и постоянно сидел наверху, как сыч, что вызывало у меня неприятный холодок, поскольку я никогда не забывал о неравнодушии своего соседа к огню, а также об отсутствии пожарных ВЫХОДОВ.
– Можно с вами? – попросился он.
– Нет. Иди к остальным и не раскрывай хлебальник. Да, и не вздумай подпалить мои вещи, пока меня не будет, понятно?
Четырехглазый хмуро кивнул, и в награду я милостиво подбросил ему косточку: