– Она не могла. Проклятье!.. Расскажи... Расскажешь мне?
Хорошо, что он сообразил построить предложение, избегая повелительных конструкций. Не хотелось бы ощутить на себе ещё один стимулирующий к действию выброс силы камня.
Рассказывала я срывающимся шепотом. И даже не рассказывала, а жаловалась просто. На боль, на досаду, на страх и обиду. Да, на обиду, потому что я...
– Потому что ты единственная, солнышко мое! – перебил Алекс, когда я с рубина соскочила на принцессу. Правда, не нарочно, оно как-то само получилось. – Моё сладкое ревнивое солнышко. Повернись, сниму с тебя это... – Испуганно посмотрел на меня из-под челки и, выпуская камень из рук, исправился:
– То есть, можешь повернуться, чтобы я его снял к демонам?
Я что, на самом деле такая ревнивая? И почему я снова не о том думаю? К драконам королей и королев. К демонам, как Алекс говорит.
– А твоя мама?
Вместо ответа муж зарычал. Не хуже, чем Ингрид... чем Сонья. Может, даже лучше. Ладно, не буду нервировать человека, тем более что он так просит. Повернулась к нему спиной, слегка наклонила голову и наткнулась взглядом на его величество Илиодора. Он смотрел прямо на меня, с интересом, удивлением и... восторгом? радостным ожиданием?
Дёрнулась, собираясь остановить Александра, но его пальцы уже легко согрели мою кожу вокруг застежки нежеланного украшения, а губы шепнули отпирающие слова. И сразу следом за ними:
– Твой папа меня убьет.
Я потянула за ожерелье, но оно осталось висеть на шее, как и прежде. Его величество Светлый король широко мне улыбнулся и даже подмигнул игриво. Скотина. Не в обиду папе будет сказано.
– Папа? – переспросила я, рассеянно думая над тем, как сообщить Александру новость о том, что, кажется, мы единственные, кто до недавнего времени думал, будто ошейник получится легко и без проблем снять.
– А кто ещё? Он мне тебя доверил, а я так налажал... Идём. – Схватил меня за руку и потащил к выходу из зала. – Я разберусь. Мне главное сейчас за языком следить. – Извиняющийся несчастный взгляд на меня. – Прости.
Мы продвигались довольно быстро, ловко лавируя между танцующих пар, и моё Темнейшество на ходу успевало озвучить мне дальнейший план действий:
– Я сейчас провожу тебя к нам... Нет, к нам нельзя, не хочу, чтобы ты одна оставалась. Значит, вниз спустимся вместе. Есть один человек...
Слушала я не очень внимательно, если откровенно, потому что, во-первых, едва успевала следить за тем, чтобы не наступить на подол собственного платья – всё-таки бальные наряды жутко неудобная для бега штука. А во-вторых, я обратила внимание на то, что следом за нами, одновременно с нами и нам наперерез двинулись сразу несколько человек. Не знаю, заметил ли эту синхронность действий кто-то ещё, ибо со стороны всё выглядело довольно естественно, но глаз эти четверо человек с нас не сводили.
Даже зло взяло. Ладно, интерес обоих монархов мне был понятен, а синхронность их действий сейчас говорила об одном: венценосные кузены вступили в сговор. Пока непонятно, с какой конкретно целью, но в любом случае, приятного мало в том, чтобы чувствовать себя пешкой. Ох, не задались у меня каникулы в этом году, прямо скажем. Об этом и сообщу своему ректору, как только он нас догонит. Не зря же торопится с хмурым видом. Да, сообщу. И ещё пожалуюсь на правах молодой жены его сына. Единственной жены, попрошу заметить, на разных настырных принцесс, которым и после уединённой балконной беседы, видимо, не все стало понятно.
Элиза Сияющая подхватила под ручку своего папеньку и о чём-то тому шепнула. Светлый король благосклонно улыбнулся, кивнул, и они продолжили свой путь в нашу сторону.
– Александр, у нас хвост, – попыталась привлечь внимание мужа к погоне.
– Нет у меня хвоста, он только... Какой хвост? – Он остановился и огляделся по сторонам. – Ах, вот оно что...
Ну, наконец-то.
– Значит, так?
Алекс, очевидно, понял что к чему, чего нельзя было сказать обо мне. Утешало одно: мой муж вдруг успокоился, остановился у колонны и, приобняв меня за талию, стал ждать, пока вся четверка к нам присоединится. Мне было немного страшно, но грела мысль, что Вельзевул Аззариэлевич уж точно не даст меня в обиду. Ну, и ещё теплилась надежда на скорый конец, каким бы он ни был.