– Что ты здесь делаешь?
– Лежу.
– Алекс, я серьёзно. Почему ты здесь?
Он внимательно посмотрел на меня и в свою очередь задал вопрос:
– А ты? Почему ты не в Школе? Почему убежала, не сказав ни слова? Почему на письма не отвечала? Не разговаривала со мной, пряталась… Нет, я знаю про расследование и про то, что Светлый трон на какое-то время тобой заинтересовался… Но столько месяцев, Юлка?
И мне стало по-настоящему стыдно. Тысячу раз я собиралась написать Алексу письмо, чтобы расставить все точки над i. Столько бумаги было разодрано в клочья и сожжено в камине, страшно подумать! Но ни одной строчки так и не долетело до того, о ком непрестанно думалось всё это время.
– Я хотела вернуться, правда, – призналась я тихонечко, когда тишина уже начала давить на уши. – Но в Русалочьем городе было так спокойно, ничто от учёбы не отвлекало, не надо было скрывать ни от кого свою сущность… Ты знал, что русалки почти все эмпаты? Я так многому смогла здесь научиться. Столько узнать о себе, о том, как мне жить с моим… даром.
– Мы могли бы учиться этому вместе, – пробормотал Алекс, крепче прижимая меня к себе. – Меня, знаешь ли, в некотором роде, тоже задел твой «дар».
– Ну, видишь! – обрадовалась я, когда он сам свернул на нужную тему. – Именно об этом я и говорю. Зачем ты приехал? Ты только всё испортил. В «Пособии для начинающего элементалиста»…
– Где? – у Алекса обе брови взлетели вверх и спрятались под чёлкой.
– В «Пособии для начинающего элементалиста», – раздражённо повторила я.
– Серьёзно? И такое есть?
– И не только такое… Что ты смеёшься? Я не шучу, это серьёзная литература. В Русалочьем городе большая библиотека. Я много читала. Конкретно в этом «Пособии» написано, что все возникшие связи можно оборвать, главное только свести до минимума любое общение с жертвой привязки, а лучше, вообще никогда…
Алекс перестал улыбаться, переместил руку с моей талии… чуть ниже и хрипло переспросил:
– Оборвать связи? Свести до минимума… с жертвой?.. – рука на том месте, которое начинается там, где заканчивается спина, шевельнулась, поглаживая. – Я прибью тебя, Юлка. Я… ты знаешь, что я передумал за эти месяцы, а ты всего лишь… как ты там сказала? Связи обрывала?
Я неуверенно отвела в сторону взгляд, чтобы мой гость не заметил блеска слёз в глазах, всё-таки в конце травня светает удивительно рано. А признаваться в том, что мне обидно из-за того, что он со мной только потому, что не может иначе, очень-очень не хотелось.
– А ты зачем-то взял и приехал, и все мои старания свёл на нет.
А я старалась, я только три уступки сделала. И то не ему, а себе, потому что отказаться от ЕГО подарков было просто немыслимо. Если верить «Пособию», надо было выдержать в разлуке ещё немного, и неустойчивые связи распадутся, оставив каждого при своём.
– Я понимаю, что тебя ко мне… тянет. – Судорожно вздохнув, я зажмурилась. – Тут нет твоей вины, но ты же не обязан теперь… со мной…
– Дурочка! – Алекс опрокинул меня на подушку и поцеловал. В кончик носа, в глаз, в щеку, в губы, в бровь. – Какая же ты всё-таки дурочка у меня...
– Ты… – попыталась увернуться от него.
– И я, – согласился он немедленно. – Ждал чего-то, непонятно чего. Надо было сразу, немедленно, ещё в твой шестнадцатый день рождения рассказать тебе обо всём.
– Рассказать?
– Да, – он прекратил беспорядочные поцелуи и посмотрел на меня абсолютно сумасшедшими глазами. – Но сначала…
Под его взглядом я судорожно сглотнула пересохшим горлом и испуганно закусила уголок губы. Что сначала? Что? То самое, о чём русалки, не стесняясь выражений, рассказывают томным голосом, пряча сытый взгляд под веером ресниц?
– …всыпать, – выдохнул Алекс и, опровергая свои слова, вернулся с поцелуями. Эти порядочными тоже нельзя было назвать. Потому что они были запредельными и неприличными. Раздражающими и успокаивающими одновременно.
– Юлка.
Я не могла понять, что больше меня сводит с ума. Жаркий шёпот? Умелый рот? Зубы, которые неожиданно и волнующе прикусили нижнюю губу? Или язык, что нежно зализал невидимую ранку?
– Юлка… Скажи мне, скажи!
Нет, всё-таки – шёпот.
– Ч-что… что сказать?