Гениальные Ручки вскочил с предпоследнего ряда, и вокруг него сразу образовалась полуобморочная не дышащая зона.
– Вельзевул Аззариэлевич, – проблеял староста химиков тонким голосом. – Ну, вы же сами говорили, наука любит риск. Вот мы и рискнули... И ботаники сами опытный вариант уперли, никто им его специально не подсовывал... И вообще... кто ж знал, что у этого реактива будет побочный эффект...
– Побочный эффект? Иди сюда, умник, я тебе за этот нецензурный эффект язык оторву!.. Вы знаете, что этот ваш Буратино на детском празднике устроил? Да я заеба... кхы... заколебался на гневные письма родителей отвечать! Вы где вообще таких слов набрались, сволочи? Это школа Добра. ДОБРА!!!!! – рявкнул так, что стеклянная люстра под потолком испуганно зазвенела. – Вам такие слова по определению знать не положено!
Тищенко хлюпнул носом и опустил очи долу.
– Ладно. Теперь феи. Что вы там нафеячили в лагере лесорубов? Зачем, я вас спрашиваю, вы им любовное зелье в колодец подсыпали? У них же там на двадцать километров вокруг ни одной бабы нет!!!
Огромная двухметровая фея – и почему у феек староста каждый год меняется? – поднялась с первого ряда и пробасила:
– Виноваты, простите, мы пьяные были...
– Что-о-о-о-о-о??? Да вы обалдели, говорить мне об этом?
– А что? Мы ж на каникулах и в неурочное время... И потом, дровосеки не в обиде... Мы с химиками договорились, они нам стирающее память зелье дали...
– Убью... – прошипел ректор и, кажется, раздулся еще больше...
– Там хорошее зелье, Вельзевул Аззариэлевич! Не переживайте, – подал голос Тищенко. – Вы в конце учебного года сами проверять изволили.
Ректор громко и тяжело задышал, стараясь не вспоминать о том, как именно он проверял это зелье.
– Черт с вами, – наконец проворчал старый черт, и химики с феями выдохнули. – Теперь зоологи. Кто подговорил ежика бегать по лесу и петь песенку Колобка? Признавайтесь сами, иначе будет хуже. Где вообще ваш староста?
– Это не ежик был, – послышалось справа.
– А кто? – опешил ректор.
– Колобок...
– А почему он матерился на весь лес, как рота королевских гвардейцев?.. Так, стоп, молчите! Я догадался! Химики, вы сколько литров этой экспериментальной бурды выгнали?
– Не переживайте, Вельзевул Аззариэлевич, больше не осталось...
– Понятно! – процедил ректор сквозь зубы. – Вопрос дисциплины в этом учебном году беру на личный контроль. И все эксперименты впредь только в лаборатории и с моего письменного разрешения!
Пауза затянулась.
– Ладно. Зоологам по практике незачет.
– Почему незачет-то? – возмутились зоологи скопом.
– Зачет поставлю, когда Колобка поймаете и объясните ему, что он не ежик. А то он уже всех ежих в волшебном лесу перепортил.
На заднем ряду громко заржали, и ректор внимательно посмотрел в ту сторону. Нарушитель вмиг забыл, из-за чего он смеялся, и очень резко задумался о смысле бытия.
– Теперь предметники. И предметницы, мать их за ногу!!!! – заорал ректор и охранник у школьных ворот на всякий случай спрятался в сторожку.
– Не выдай, – пискнула я затравленно, когда сидящий рядом со мной Веник начал подниматься. Он бросил на меня злобный взгляд и ничего не ответил.
– Где эта фея-крестная?
– Она не фея, – проворчал Веник. – Феи на другом факультете учатся.
– Кто эта идиотка, я тебя спрашиваю? И не притворяйся, ты прекрасно знаешь, о чем речь.
Веник вздохнул и, скосив правый глаз на молитвенно сложившую руки меня, решил идти напролом.
– Я не вполне уверен, о чем именно вы сейчас говорите, Вельзевул Аззариэлевич. В моей команде пятнадцать человек, так что я немного растерян... Неужели и мы завалили практику?
Ректор пошел красными пятнами.
– Какой именно инцидент вас беспокоит? – прямо спросил Веник, надеясь, что старый черт не пойдет против личной просьбы «пострадавшего» и не станет рассказывать, что именно я натворила.