Она лежала на берегу, свернувшись калачиком и смешно выгнув шею, чтобы было видно звезды. Была такая вся открытая и трогательно-ранимая, что даже в глазах потемнело от желания немедленно спрятать ее за высокую каменную стену, чтобы никто, ничто и никогда... Но не позволит же! Губами шевелила и ежилась от холода. От холода! Потому что из одежды на ней было только одно полотенце. И то мокрое и в кровавых разводах. Броситься к ней, не медля ни секунды, и уточнить аккуратно, что она помнит.
Но поздно. Сознание уводит её в непонятные дали... и почему-то в кусты.
В проклятые кусты, о которых она бормочет непрестанно почти сутки, выспрашивает, с кем ты посмел уединиться в кустах, выдвигает претензии, требует объяснений и... любви! Да!! И хочется закричать, запрокинув голову в небо, сообщая всему миру о своём счастье, потому что аура, конечно, врать не умеет, но хотелось, чтобы она сама сказала. Пусть и так, в больном бреду... Нет, не так. Тем более что в полубреду.
А потом пришлось держать ответ перед ее отцом.
Стыдно. Чудовищно стыдно, потому что эмоции одержали верх над мозгом. Думая только о серых испуганных глазах, которые ты увидел перед тем, как потерять сознание, ты наделал столько глупостей, что выговор от светлого королевского мага воспринялся как благословение небес. По крайней мере, он просто сообщил тебе очевидное:
– Дур-р-р-рак! – раскатисто и громко.
И ты опускаешь голову виновато, потому что это правда, потому что дурак, потому что не надо было посылать официального вестника к своей матери и к отцу любимой.
– Ты чем думал?
– Я испугался.
– М-м-м, я так и подумал. Но вот никак не мог представить себе, что испуг одного глупого мальчика обернется войной двух государств.
– Простите...
– Что уж теперь... Она хотя бы призналась?
Сдерживая неуместную улыбку, опускаешь глаза и произносишь:
– Ага. Почти.
– Балбес. Шею бы тебе намылить...
И ты вздыхаешь, потому что да, балбес, хуже даже. И да, на месте Юлкиного папы ты бы шею не только намылил, ты бы её свернул к бешеным драконам. Вместе с головой.
А потом пришла мама. Юлкина. И ты, естественно, сорвался, потому что невыносимо же почти два года терпеть её намеки, невозможно постоянно прислушиваться к требованиям. В конце концов, просто немыслимо выполнить все условия.
Именно поэтому, когда она попросила тебя покинуть комнату её дочери, ты сначала убедился в том, что королевский маг смотрит в другую сторону, а потом показал настырной женщине неприличный жест. Стыдно? Ну, может, только чуть-чуть. Ты же не железный, хотя некоторые уверены в обратном.
Голову наклонил упрямо и произнес:
– Нет.
– Я… – Элеонора Волчок захлебнулась в изумлённом возмущении, а ты поинтересовался:
– Вот скажите, вам не нравлюсь лично я или все потенциальные Юлкины женихи?
При мысли о гипотетических женихах стало как-то некомфортно на душе, но ты продолжил:
– Если бы вместо меня был кто-то другой, вы бы…
– Она совсем ребенок, она моя дочь.
– Она всегда останется твоей дочерью, Эля, – напомнил подошедший маг и обнял жену за плечи. – Ты можешь злиться и негодовать, но она сама его выбрала.
Сама… еще бы вот она это поняла, было бы вообще все замечательно.
***
Рассматривая свое отражение в зеркале, я рассуждала о том, как долго может продержаться человек, если в его распоряжении есть кран с горячей и холодной водой, лавандовый шампунь, два кусочка лаврового мыла и несколько полотенец, по виду, тоже несъедобных...
Есть ли шанс, что Алекс покинул наблюдательный пост и у меня получится сбежать? Прижалась ухом к двери, надеясь узнать, что происходит за дверью. И чуть не завизжала, когда с другой стороны произнесли радостным голосом Винога:
– Юлка, ты там не утонула? Твой зоопарк привезли.
И вслед за этим уже не таким радостным, совсем другим голосом:
– А не спеть ли мне песню о любви,
А не выдумать ли новый жанр.