Я отрицательно покачала головой, одновременно представляя, что по поводу очередного переезда скажет Вепрь. А уж Григорий... Он мне ещё стеклянного колпака, под который его, между прочим, мой муж посадил, не простил. Намекал на новый более просторный горшок... А тут опять дорога.
– Огурец с нами не поедет, – сообщил Алекс, упрямо наклонив голову, и я немедленно заподозрила в нём не только эмпата, но и телепата.
– У тебя просто всё на лице написано, – усмехнулся он моему изумлению.
– Тогда прочти, пожалуйста, и запомни, что он не огурец, а кабачок! – огрызнулась я и, сложив руки на груди, отвернулась от своих Александров к окну. Даже прислушиваться к их разговору не стала. Какой смысл. Они же думают, что всё решили. Так зачем их заранее разочаровывать? Пусть для них сюрпризом станет, когда приедем мы вовсе не туда, куда планировалось.
– ... добираться лучше всего по реке... – долетел до меня папин голос. Ах, по реке? Нет, ну вы слышали? Свезло, так свезло. Настроение моё немедленно взлетело до небес. Я радостно подмигнула прыгавшему на карнизе воробью, предвкушая, как минимум, неделю романтического блуждания по болотам. Главное, чтобы Алекс не отказал мне в маленькой просьбе и позволил продемонстрировать свои умения.
– Алекс, – я беспардонно вклинилась в разговор, перебив моего папу, – а ты про сапоги-скороходы что-нибудь слышал?
– Солнышко, давай о сказках чуть позже. Прости.
О, да... Я снова отвернулась к окну и даже зажмурилась от удовольствия. Угрызения совести? Я вас умоляю!
Ещё посмотрим, кто кому будет сказки рассказывать.
История о сапогах-скороходах, или Для бешеной собаки десять километров – не крюк
Рыцарь мечтает убить ужасного дракона и спасти принцессу. Принцесса мечтает выйти замуж за принца и родить ему сына. Сын мечтает о материнской груди. Материнская грудь мечтает выспаться. Небо обнимает землю. Ветер качает деревья. Солнце восходит на востоке и неизменно заходит на западе. И все это ерунда в сравнении с мечтой каждого школьника обзавестись хотя бы одним сертификатом.
К середине второго курса я потихоньку начала впадать в панику, потому что мои одногруппники, друзья и коллеги обрастали этими вожделенными бумажками, как луковица одёжками, а я по-прежнему куковала ни с чем.
Обложившись учебниками, я по уши зарывалась в конспекты в библиотеке Речного города, но озарение так и не приходило. Когда я уже окончательно отчаялась и почти смирилась с тем фактом, что мне суждено стать первым в истории Школы Добра бессертификатным выпускником, неожиданно появилась Дуная
– Юлка, весна!
Она рухнула на соседний стул и окинула томным взглядом большой читальный зал, где я безрезультатно билась в поисках Идеи, скрестила длинные ноги, вытянув их на зеленую ковровую дорожку, и, призывно глядя в глаза обалдевшему за соседним столом тритончику, выдохнула:
– Хочется любви... Ну, или хотя бы веселья.
Вяло шикнула на неё, заранее зная, что мои просьбы говорить тише и вести себя прилично останутся неуслышанными. А всё потому, что у русалок другие представления о приличиях. Я научилась жить с этим удивительным народом, любить их и уважать, но соблюдать их традиции – да разорви меня дракон, ни за что!
Невежливо пихнула подругу локтем в бок, когда она в ответ на мое шипение расхохоталась нарочито развратным смехом, но, столкнувшись с моим обиженным взглядом, всё-таки заговорила вполголоса извиняющимся тоном:
– Прости, Мелкая, но ты так смешно занудствуешь. А за окном весна. Проснись, зубрилка! Плюнь на учебу! Мы в семидневный поход отправляемся, хотим по двум рекам выйти к морю. Хочешь с нами?
Хочу! Ужас как хочу! С тоскою посмотрела на учебники, но ведь сессия же на носу...
– Ай. – Дунька махнула рукой. – Твой пан Ясневский с тебя пылинки сдувает. Уверена, он позволит тебе перенести сдачу на более позднее время. Хотя лично я уверена, что ты и так всё знаешь... Маленькая, тебе семнадцать лет! Тебе любить нужно, а не учиться.
Не замечая моих заалевших щек, Дуная закинула руки за голову и мечтательно протянула:
– Ох, ты не представляешь себе, как это было здорово...
Возникшую паузу в задушевном разговоре гармонично заполнил хриплый баритон, раздавшийся из сумки: