Сделала вид, что согласна, размышляя над простым поглотителем звука. Вот в ТОЙ ситуации, значит, его можно было сделать. А в ЭТОЙ, получается, нельзя?
И в общем, обиделась я. Серьезно так, не на шутку.
Всю дорогу до порта Алекс пытался шутить и делал вид, что не понимает причины моего молчания. Видимо, надеялся, что я сама отойду.
Наивный! Это он ещё не знает, какая у меня хорошая память, особенно, когда я злюсь. Я даже планов мести никаких не строила. Я скрупулёзно список претензий составляла. Насколько показывала практика – а практика общения с мужчинами при наличии пяти старших братьев у меня была обширная – рано или поздно Их Темнейшество произнесёт вслух ключевую фразу, которая будет звучать так: «Почему ты дуешься?», или: «Юла, что случилось?», или: «Ты злишься на меня?», или: «Я тебя чем-то обидел?» Вариантов, на самом деле, было много, но смысл был всегда один и тот же: спусковой крючок.
Моя мама в ответ на одну из этих фраз горько поджимала губы и грустно отвечала: «Всё в порядке...» Она, однозначно, героиня. Я так не умею. Я выдаю все секреты и сразу, заранее составленным текстом.
Но Алекс улыбался, целовал руки и шейку, а нужных слов так и не произносил. Кроме того, в порту меня ждал сюрприз. Вместо плота у причала покачивалась на волнах небольшая белая яхта с голубым парусом. Уверена, если бы я не была обижена на Алекса, я бы бросилась ему на шею с криками восторга, потому что русалки любое водное транспортное средство, кроме плота, сделанного своими руками, считали проклятием рода русалочьего, а до того, как я попала в Русалочий город, я по воде вообще никогда не путешествовала.
И вот теперь аккуратный кораблик, подрагивая деревянной палубой, ждал меня в гости. А я ждала, пока Алекс даст мне возможность выплеснуть мой гнев, обиду и недовольство. Чего же ждал Алекс стало понятно, когда мы спустились в каюту.
Первым делом он усадил меня на кровать, а сам... откинул крышку первого из четырёх моих сундуков и с заинтересованным видом стал перебирать мои вещи.
– Алекс?
Он послал мне ничего не говорящую улыбочку и открыл второй сундук. Я растерялась. Что происходит? Третий сундук лишился своей крышки под мой возмущенный вопль, слившийся со свистящим вздохом моего мужа. Могу его понять, Дуная фанатка нижнего белья, она мне столько надарила... а я... ну, я просто не могу выкинуть дорогую кружевную, шелковую, атласную, прекрасную вещь, хоть и не собираюсь ЭТО носить. Муж сверкнул на меня жарким взглядом и... потянулся к последнему баулу. Это просто мания какая-то! Я уже даже не возмущалась, я к общему списку претензий мысленно очередной пункт добавила, а Алекс обернулся ко мне и весёлым голосом спросил:
– И где она?
– Кто?
– Кружка, которую я для твоего пельменя сделал, конечно.
Строптиво поджала губы, но всё же соизволила высокомерно обронить:
– Там, где я её и оставила.
Отвернулась к круглому окошку в стене и с деланным интересом стала рассматривать удаляющийся берег.
– То есть, что? – спросил Алекс растерянным голосом. – Ты его на самом деле не взяла?
Задумчиво посмотрел на меня, а я попыталась соврать, открыла рот и покраснела.
– Значит, взяла, – хмыкнул коварный Виног и вернулся к обыску третьего сундука. Ну-ну. Пусть ищет, все равно не найдет. Что я, маленькая, контрабанду в своих вещах прятать?..
Алекс выудил из недр моего сундука бесстыдно неприличное кружевное нечто, посмотрел на тёмно-синюю ткань взглядом совершенно Тищенковским, который я называю «мне только что пришла в голову умопомрачительная идея по претворению в жизнь нового сложного эксперимента», а потом этот же горящий энтузиазмом взгляд перевел на меня. И хриплым голосом произнес:
– Ладно, уговорила. Согласен на пельменя... на весь твой зоопарк уже существующий и на будущий тоже.
Медленно шагнул в мою сторону, а я так же медленно – от него, подозревая его в нехорошем.
– Иди ко мне, – позвал прерывающимся голосом, от которого у меня сердце вприсядку пустилось.
– З-зачем?
– Затем, – улыбнулся многообещающе и широким жестом мое белье на узкую кровать бросил, а пока я отвлеклась на полёт тёмно-синей тряпочки рванул ко мне со скоростью молнии, притянул к себе, обняв за талию, ткнулся носом в ухо и прошептал: