– Первое волшебное зеркало моему пра-пра-пра-прадеду подарила...
– Королева Алиса?
– Умница моя! – И лёгким поцелуем плеча коснулся. – Как раз её величество и подарила, велев деду о край стекла палец порезать, чтобы чужой этим средством связи воспользоваться не мог. Мы тогда не были королевской семьёй, а простого рабочего чёрта любой мог облапошить и лишить единственного сокровища.
И прежде чем я успела осознать последнее предложение, произнёс смешно рыкнув:
– Я, знаешь ли, на четверть чёрт.
Ну, это-то меня не испугало, я о другом задумалась:
– Так что получается? Сафский, когда шкатулку мою заряжал, уже знал о том, что я тебя... что мы... э?
– Э! – передразнил он весело. – Не думаю. Мне кажется, что он рассчитывал на то, что уж где-где, а в Школе Добра сразу заметят, что ты на свои симпатичные веснушки в краденное зеркало любуешься. Заметят, выведут на чистую воду и скандалом по репутации твоего отца ударят.
– А почему не заметили? – не унималась я. – Почему скандала не было? Ты вот, например, всё сразу понял. Ладно, твои мотивы мне понятны. – Тут я откровенно порадовалась, что темно и не видно, как у меня после этих слов уши загорелись. – А Вельзевул Аззариэлевич. Вот он же тоже точно знал, что у меня есть...
Замолчала, осененная внезапной догадкой:
– Шунь, а у ректора в кабинете в шкафу огромное зеркало висит, волшебное, он что тоже?..
– Тоже... это я тоже, а отец, он...
– Алекс! – Рывком села, прижав одеяло к груди. – Ты... ты... дерево ты, вот ты кто! Чёртов баобаб!
– Юлка, – расхохотался он. – Ну, прости!
– Ты же... он же... мы... мы ведь ещё тогда могли, а ты... А почему Ясень-то, если Виног? И что же, Сандро уже тогда знал? – ужаснулась я вслух и немедленно ответила сама себе, отталкивая ласковые ладони. – Само собой, знал. Ушёл бы ты от него так просто, если бы он о нашей ментальной связи не знал... А папа? И мама, конечно, тоже... – Обидно стало до слез. – Я что же, единственная, кто был не в курсе?
– Солнышко, ну теперь-то какая разница?..
– Что значит, какая? Огромная! Вы всё время молчите, не договариваете, обманываете меня! А разве я заслужила? Я ведь давно не ребёнок, Алекс!
– Я знаю, – согласился он, поглаживая костяшками пальцев мой обнажённый живот.
– Так если знаешь, объясни, – прошептала я, – как вообще эта связь образовалась? Тем более тогда, в ночь моего шестнадцатилетия… Я в тебя тогда точно не была... то есть, ты мне нравился, конечно, ты вообще всем нашим нравился. Но вот я лично тебя просто боялась. Почему же тогда?
Алекс без лишних слов провел рукой по моему позвоночнику, сверху вниз и обратно, зафиксировал мой затылок и поцеловал, а когда я уже успела забыть свой вопрос, ответил:
– Зато я – да. Всегда. Кажется, с самого первого взгляда, – и снова поцеловал, жарко и сладко. – Так сильно, что, боюсь, у тебя просто не было выбора.
А я задумалась. Вот интересно, бывает так, что ты влюблена в кого-то но сама об этом ещё не знаешь? Хотя с другой стороны, сейчас мне кажется, что я Алекса всегда любила. Возможно, даже до того, как повстречала.
– А сережки? – встрепенувшись, вспомнила я. – Тоже твои, что ли?
– Юла! – он скорчил умильную удивлённо-возмущённую рожицу. – Ты разве не заметила? Я не девчонка и не эльф! Придумаешь тоже, мои серёжки. Мамины они.
– Ма-амины? – пискнула я и двумя руками в своего мужа вцепилась. – Так зачем же ты мне их... она же их узнает и...
– Не узнает. Они подстраиваются под владельца и узнать их невозможно.
– Всё равно, – запоздало спохватилась я. – Надо вернуть.
Почему я раньше не задумалась о том, что незаконно владею чужой вещью? Как-то тогда всё так закрутилось: разоблачение Сафского, Павлик Эро с его несвоевременным откровением, переезд в Русалочий город. А главное, папа же и словом не обмолвился о том, что брать чужое нехорошо. Мой папа! Небесная сфера покачнулась, а земля уплыла из-под ног.
– Ну, чего ты испугалась, глупышка? Эти сережки твои, раз ты можешь ими пользоваться и раз они под тебя так идеально подстроились... – зубами поймал маленькую юлку на цепочке и прошепелявил:
– Шветлая моя девошка...
Хотела рассмеяться его забавному произношению, но захлебнулась вошедшим в легкие воздухом, потому что Алекс неожиданно выпустил из плена своих губ моё украшение, чтобы мочку прикусить. И я почти сразу забыла о не заданных пока вопросах и тревожных мыслях. Почти сразу. Почти обо всех.