– Это моя вина, – прерывая на полуслове жену с гордым видом выпалил Александр. – Не удержал блок... и одна... и Ингрид погибла.
А после этого парень бросил слишком быстрый, слишком короткий взгляд на сидящую у мёртвого тела рыжую девочку. Эх, учить его и учить! Ну, кто ж так врёт-то?
На секунду в голове шевельнулась крамольная мыслишка, а не мог ли быть Алекс в сговоре с айвэ... но потом в поле зрения появился Волчок-старший. И пан Ясневский усмехнулся про себя: паранойя, видимо, передаётся воздушно-капельным путём.
– И чем же вы объясните, молодой человек... – Вельзевул Аззариэлевич решил не откладывать в долгий ящик и задать вопрос прямо, но его совершенно бессовестным образом перебил собственный студент:
– Е..ть меня раком! – молодой человек весьма громко сообщил окружающим о своих тайных эротических желаниях, кашлянул смущённо и пояснил:
– В смысле, я не... э... то есть... Вельзевул Аззариэлевич, исключительно в рамках образовательной программы, – брови ректора скрылись под чёлкой, щедро украшенной сединой, и Альф поторопился уточнить, тыкая пальцем в неподвижное тело бывшего тёмного мага:
– А что это за заклинание такое, после которого рука выглядит так, словно её пожевали?
Все посмотрели на мёртвого айвэ, а ректор задержал взгляд на детях. И тут стоит отметить реакцию женщин.
Во-первых, Юлка Волчок… Или правильнее будет называть её Виног? Его собственная невестка. Живая, непосредственная, непоседливая. Сейчас она находилась в состоянии глубокого шока.
– О нет! – Сглотнув, она провела языком по верхнему ряду зубов, затем по нижнему, брезгливо скривилась и испуганно посмотрела на Александра. Тот беспардонно поцеловал её прямо в губы и хмуро посмотрел на весьма натурально зарычавшего после этого жеста Сандро Волчка.
Кстати о рычании. Рычал не только старший брат Юлы, рычала и рыжая девочка, которая смутно кого-то напоминала ректору, и с чьей аурой надо было срочно что-то делать, пока всё здесь не рвануло к праотцам. В этом зале было произнесено столько страшных слов и проклятий, что не хватало только одного слишком яркого всплеска, чтобы весь дворец снесло с карты этого мира.
Самой здоровой реакцией на происходящее можно было назвать реакцию Ифигении Сафской: её рвало.
И если можно было закрыть глаза на дикую пульсацию ауры девушки – ничего удивительного, бедняжке столько пришлось пережить! – то не заметить гневно дрожащие ноздри было сложно. И глаза сухие, как студеньская пустыня. И мысли. Директору Школы Добра не нужно было быть телепатом, чтобы услышать, что девушка уже просто не могла скрывать.
Ненавижу!
Вот что кричала каждая частичка её тела.
Ненавижу!
Она всхлипнула, исподлобья посмотрела на Алекса, обнимающего Юлку, и, схватившись двумя руками за горло, рухнула, словно подкошенная. И если пан Ясневский хоть что-то понимал в эмпатии, а он понимал, и многое, – это был самый что ни на есть настоящий обморок.
– Интересный побочный эффект, – заметил Волчок-старший, а Вельзевул Аззариэлевич задумчиво кивнул, соглашаясь, и только потом понял, что светлый королевский маг говорил о состоянии тела айвэ Лиара, а не о странном обмороке Сафской. 8592429258749
А ненаследный тёмный принц одарил ещё одним не самым скромным поцелуем свою единственную в мире Юлу и бросил зловредный взгляд на Волчка-младшего.
Ну, мальчишка же, честное слово!
***
В Большом Колонном зале тёмного дворца было людно. И Алекс совершенно напрасно суфлировал, как это место называется – я бы и без него догадалась, потому что данное помещение было, во-первых, большим, во-вторых, я насчитала тут, по меньшей мере, пятьдесят колонн, ну и, в-третьих, мне пятью минутами раньше о том же на второе ухо шепнул Вепрь.
Да! В лишениях и заботах последнего месяца была, по крайней мере, одна радость: ВпередПредметники был жив!
Он появился на следующее утро после того ужасного дня, когда... В общем, после того дня. Вместе с Григорием, Звездинским и Деревом-старшим.
Мы с Вепрем синхронно взвизгнули и бросились друг к другу с объятиями, ну, то есть я бросилась. А он стоически терпел мои телячьи нежности, жалобы на жизнь и радостные всхлипы.