– Иди ко мне, солнышко. Ты темнеешь, потому что не знаешь, что думать. Иди сюда, я всё объясню. – И по коленке своей похлопал, обозначая место моей предполагаемой дислокации.
Ну уж нет!
Злость и ярость вдруг схлынули, словно волна во время отлива, а на их место пришла усталость. Я проигнорировала приглашающий жест но, скрестив руки на груди, подошла к креслу почти вплотную, наклонилась так, чтобы наши глаза были на одном уровне, и спросила:
– Алекс, ты уважаешь меня хотя бы чуть-чуть?
Он растроенно взлохматил свои волосы и твёрдо напомнил:
– Я люблю тебя.
– Тогда почему так поступаешь? Ты же, ты...
– Я люблю тебя, – повторил он, нахмурившись. – Ты даже не представляешь себе, Юл.
Подался вперёд с явным намерением меня обнять, но я отклонилась и, грустно усмехнувшись, показала на книгу, которую Темнейшество на подоконник положил:
– Вот даже в этом... Думаешь, я не понимаю, зачем ты это читаешь?
– Солнышко...
Я взмахнула рукой, призывая мужа к молчанию, и продолжила:
– Ты ищешь ответы на вопросы обо мне, а я даже не знаю, что со мной не так.
– Юлка!
– И мама твоя говорит об этом драконовом ошейнике... Что происходит, Шуня? Всё так плохо? Ты... ты жалеешь? Устал от меня? Или?..
– Дурочка! – изловчившись, он притянул меня к себе. – Говоришь об уважении, а сама совсем-совсем мне не веришь. Думаешь, я могу тебе навредить?
– Не думаю! – со всей искренностью заверила я. Да, была обида из-за его молчания, была злость на то, что он сговорился со своей мамой за моей спиной, но ни секунды я не верила в то, что Алекс может причинить мне вред.
– Ты только не обижайся. – Решила расставить точки над I. – Но ты же... ты же не мой папа и не один из старших братьев, правда?
Вместо ответа он потянул меня за косу, заставляя приподнять лицо, и молча поцеловал... скажем прямо, совсем не по-отечески, а когда дыхания стало не хватать, спросил:
– А есть сомнения?
– Я не об этом...
Даже возгордилась собою из-за того, что получилось не растерять мысли во время поцелуя. Обняла Алекса двумя ладонями за щеки и, прижавшись нос к носу, прошептала:
– Я не хочу быть мёртвым грузом, мы же ведь вместе теперь, да? А вместе – это же совсем не то, что ты делаешь сейчас. И не спрашивай. Я не знаю, как правильно. И не знаю, что надо делать. Я вообще мало что понимаю в том, что происходит с нами и почему... Я не умею пока быть взрослой, а семейная жизнь, как выяснилось, чертовски взрослая штука...
Алекс усмехнулся, а я продолжила:
– Мама всегда говорила, что они с папой с самого первого дня продолжают мысли друг друга. А я не могу тебя продолжить, потому что ты постоянно закрываешься!
Прижала пальцы к его губам, когда он попытался что-то сказать, и закончила:
– Я же люблю тебя.
И затаила дыхание, ожидая, что Алекс улыбнётся моей детскости или просто обратит всё в шутку. И он действительно улыбнулся, но совсем не так, как я думала. А ещё посмотрел на меня странно.
– Юлка! – хрипловато удивился он. – Когда ты успела стать мудрой женщиной?.. Нет, стой! Я не шучу... Прости. Правда, прости.
Мы устроились на широком подоконнике. Алекс прижался левым виском к стеклу, а я натянула юбку на подтянутые к груди колени. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга и наслаждались умиротворённым покоем. По крайней мере, я наслаждалась. А потом моё любимое Темнейшество улыбнулось и произнесло:
– Твой папа ещё с той ночи после Зимнего бала намекнул, что я теперь за тебя отвечаю.
Я встрепенулась после этих слов, неожиданно вспомнив, что не получила тогда ответов на все свои вопросы.
– Твоя мама уверяла меня в том, что мне не по силам будет уберечь экзотический цветок твоей души... Если что, это цитата... Сандро пытался набить мне морду. Три раза. До нашей с ним встречи на изнанке...
Алекс вздохнул и грустно улыбнулся:
– Я осёл?
Я энергично замотала головой и чуть не выбила окно. Мы рассмеялись.
– Я всё равно буду заботиться о тебе, – заверил меня Алекс таким мрачным тоном, словно я спорить с ним собиралась. Пусть заботится, разве же я возражаю?