— Что вы говорите, Саша? Он ведь больной человек. Он уверяет, что и недели не проживет без водки.
— Всем пьяницам так кажется. Я на Охте повидал их много. Голову даю на отсечение, что ничего с ним не сделается. От твердости вашего характера теперь многое зависит. Андрей Андреевич допился до того, что ему долго не протянуть. Тут выбора нет.
— Хорошо, я попробую.
— Вот это — другой разговор. Мы будем бороться за вашего отца вместе, вы — дома, а мы — в школе.
— Спасибо вам, Саша. А теперь мне надо спешить. До свиданья.
Наташа шла улыбаясь.
Встреча с Сашей наполнила ее радостью, сердце подсказывало, что она приобрела в нем друга, способного вернуть ее отцу прежнее уважение.
На Сашу девушка произвела не менее сильное впечатление. Он вспомнил, как ею товарищи бросались к окнам, когда она показывалась на улице, и подумал, что теперь ему самому трудно будет удержаться, чтобы не глянуть на Наташу, хотя бы в окно.
Глава четвертая
ОТЕЦ И ДОЧЬ
1
Весна в Петербурге капризна: теплые дни внезапно сменяются морозами, дожди — вьюгами и метелями.
В первый же теплый солнечный день Путихов приказал прекратить топку печей. Точно в отместку, началась пурга. Ледяной ветер свирепо рвался в разбитые и кое-как заткнутые окна. Температура в классах упала до восьми градусов.
Окоченевшие воспитанники с трудом досидели до конца урока английского языка. Теперь можно бы выбежать в темный коридор, где казалось теплее, разогреться в борьбе либо в кулачном бою, сыграть в знакомую всем мальчикам веселую игру «куча мала».
Как ни заманчива была такая возможность, никто, кроме камчатцев, не покинул класс. Все с нетерпением ожидали прихода учителя словесности. Сдержала ли Наташа слово или спасовала перед отцом? Этот вопрос со вчерашнего вечера оживленно обсуждался охтенцами.
Встретить Редкозубова решили торжественно. Попов стал у двери и приготовился отдать рапорт, чего прежде никогда не делали. На приветствие учителя должен был последовать четкий и дружный ответ, отрепетированный заранее.
Но все получилось не так, как ожидали. Андрей Андреевич вошел в класс растерянный, с болезненным, отечным лицом, отмахнулся от рапорта и, пошатываясь, добрался до учительского места. На учеников он даже и не взглянул, сел за стол, прикрыл лицо руками и застыл в этой позе.
Водкой от него не пахло. Саша заметил это сразу. «Значит, Наташа выдержала характер, — подумал он. — Почему же учитель выглядит еще более несчастным, чем вчера? Дурак! — мысленно выругал себя Попов. — Ты хотел, чтобы человек в один день переродился. Нет, брат, так не бывает. Лучше помоги ему А как ему поможешь? Спросить разве опять с Радищева?»
— Господин учитель, — громко сказал Саша, — разрешите обратиться?
Андрей Андреевич не шевельнулся. Саша повторил вопрос, но учитель, казалось его не слышал. Воспитанники с любопытством переводили взгляд с Попова на Редкозубова, интересуясь, что их атаман предпримет дальше.
Саша подошел к учительскому столику, взял Андрея Андреевича за руки и отвел их от его лица. Учитель вздрогнул и мутными, полными слез, глазами посмотрел на ученика.
— Господи, что вам от меня нужно?
— Многое нужно, господин учитель, — ответил Попов.
— Неужели вы так жестоки, что не можете оставить в покое больного человека? — снова спросил Редкозубов. Теперь его голос звучал не так тихо и печально.
— Нет, господин учитель, в покое мы вас не оставим, потому что вы нам нужны, очень нужны.
— Кому я нужен?
— Нам всем! Всем, — дружно отозвался класс.
Редкозубов откинулся на спинку стула. На его лице отразилось выражение удивления и недоверия.
— Для чего я вам, господа, понадобился?
— Известно для чего! Учиться хотим! — зашумели воспитанники.
— Учиться хотите? Разве вы не из-под палки уроки учите?
В классе поднялся шум. Взмахом руки Саша потребовал тишины.
— Хлопцы, дайте спокойно поговорить с господином учителем. Господин учитель, вы рассказали нам об угнетенных и обездоленных. Мы еще хорошо не разобрались, что к чему, будто в тумане смутном, но сквозь туман тот ваши слова, как солнышко, проглядывают. Нас ведь не силком в школу тащили, как тащат дворянских недорослей. Мы сами сюда пришли, да вот беда: топчемся в науках на одном месте, учить нас некому.
Андрей Андреевич не отрываясь смотрел на Попова. У воспитанника были такие горящие глаза, так умно и убедительно он говорил, что каждое его слово западало в душу. Десятки лет преподавал Редкозубов в разных учебных эаведениях Екатерининского и Павловского времени и никогда не встречал таких учеников.