— Жан, проводи господина офицера к их сиятельству!
— Извольте, судырь, следовать за мной, — вежливо сказал лакей, изобразив улыбку на красном лице, словно вставленном в рамку из бакенбард.
Он провел Сашу через несколько полуосвещенных комнат и остановился перед знакомой Попову дверью.
— Как прикажете доложить о вас, судырь?
— Корабельный инженер, поручик Александр Попов. Саша прислушался к голосам за дверью. «Дрисский лагерь, со всеми его мнимыми укреплениями, не продержится и трех дней. В этой предательской мышеловке русской армии грозит окружение и полная капитуляция», — доносился из-за двери бас. «Бонапарт не глуп и понимает преимущества морского плана», — возражал другой голос.
Дальнейших рассуждений Саша не мог слышать. Вернулся лакей и сообщил, что министр приказал господину поручику подождать в гостиной.
В обширной гостиной, обставленной французской мебелью, Александр Андреевич присел и, утомленный неделями напряженных хлопот, с наслаждением вытянул ноги и прикрыл глаза. Легкое дребезжание хрустальных подвесок люстры навевало дремоту, и Саша было совсем заснул, как вдруг его разбудил приятный женский голос:
— Мосье Попов, мосье Попов!
Александр Андреевич открыл глаза и вскочил с дивана. Перед ним стояла Шарлотта, в том же простеньком, изящном платьице, в котором он видел ее первый раз. Личико ее было печально.
— Извините, мадемуазель Шарлотта.
— О мосье Попов, мосье Попов, я так рада вас видеть! Я из окна заметила, как вы вошли.
Что-то новое было в лице Шарлотты, — у рта появилась складка, в глазах исчезли веселые искорки, и в них залегло затаенное горе.
— Что с вами, мадемуазель? — сочувственно спросил Саша. — Вы очень изменились за то время, что я вас не видел.
— Да, я это знаю, — тяжело вздохнув, ответила Шарлотта, и на глаза ее навернулись слезы.
— Вам здесь плохо живется, мадемуазель? Кто-нибудь вас обижает?
Шарлотта порывисто взяла его за руку, потянула к дивану и, усадив рядом с собой, быстро заговорила:
— Вы очень добрый человек, мосье Попов… Я никогда никому не жаловалась, никто даже не подозревает, как мне тяжело у маркиза, но к вам я чувствую доверие.
Шарлотта на секунду остановилась, глотнула воздуху. Маркиз, этот отвратительный удав, познакомил ее с русским царем. Мосье Попов догадывается, конечно, с какой целью. Император смотрел на нее противными глазами. Для него Траверсе постоянно держит ее в своем поместье и уже дважды, будто случайно, там проездом останавливался император… Мосье Траверсе рисует ей заманчивые картины блестящей жизни фаворитки его величества, обещает осыпать золотом, если она будет ласкова к царю. О, она отлично понимает, что Траверсе старается для себя, — государь при ней обещал подарить маркизу большое поместье, с десятью тысячами крепостных. Но пусть маркиз не думает, что она поддастся его уговорам.
Рассказ гувернантки, столь обыденный в жизни великосветского общества, вызвал у Попова чувство большой горечи. Не хотелось верить, что государь, ради минутной забавы, растопчет чистую девичью душу. И какой же гнусный интриган этот маркиз!
Увлекшись разговором, молодые люди не заметили, как в гостиную вошел маркиз. Увидев слезы на глазах девушки, Траверсе резко спросил:
— Что это такое, мадемуазель Шарлотта? Почему вы здесь, с этим господином?
Гувернантка испуганно вскочила с места и, вытирая платком глаза, тихо произнесла:
— Мосье Попов мой друг, господин маркиз.
— Вот как! Давно ли?
Маркиз недовольно посмотрел на Попова. Саше на секунду стало не по себе. Усилием воли он подавил робость, выпрямился во весь рост и ответил министру вызывающим взглядом. Траверсе первый отвел глаза.
— Уходите, мадемуазель, — проговорил он сдержанно. — Этот господин явился сюда по делу.
Гувернантка выбежала из комнаты. Маркиз проводил ее глазами и, повернувшись к Александру Андреевичу, ледяным тоном произнес:
— Докладывайте, господин инженер.
Саша доложил о проделанной работе и развернул чертеж канонерской лодки.
— Вот, ваше сиятельство, разработанный нами типовой проект. По нему мы будем строить все шестьдесят кораблей. Мы ввели здесь новшество, спроектировав съемные мачты. Благодаря этому канонерские лодки смогут укрываться от неприятеля в прибрежных камышах. Кроме того, без мачт они легче будут выгребать при противном ветре. На всех судах устанавливается по три пушки вместо одной.
— Какие это пушки?
— Двадцатичетырехфунтового калибра, ваше сиятельство.
— Хорошо. Какая вам помощь нужна от министерства?