Попов передал бумагу жене. Она быстро пробежала ее и вспыхнула от возмущения:
— Вот тебе и награда, обещанная министром, — сказала она с иронией.
Попов со злостью скомкал предписание и бросил его в камин.
— Эту «почетную» должность смотрителя над сараем Траверсе выдумал специально для меня. О, как я его ненавижу! Проходимец окончательно погубит русский флот. Недаром устье Невы, где гниют по его приказу корабли, прозвано «Маркизовой Лужей»… Рухнули все мои мечты и планы.
— Не горюй, Саша, не век маркизу в министрах сидеть. Не пройдет и десятка лет, как русские моряки вычеркнут его имя из своей славной истории и будут вспоминать разве только «маркизову лужу». Твой талант еще послужит отечеству; ему и в Астрахани найдется применение. И в Петербург мы еще вернемся.
— Да, мы еще вернемся в Петербург. — Александр Андреевич широко улыбнулся Наташе. — Да, вернемся, — повторил он, — потому что я обязательно должен стать управителем Охтенской верфи.
Через три дня Поповы уехали в Астрахань.
Глава семнадцатая
РАССУДКУ ВОПРЕКИ
1
В сумрачный зимний день по заснеженной набережной Екатерининского канала лихо мчались нарядные сани. Кутаясь в новенькую, подбитую мехом, чиновничью шинель, в санях важно восседал человек с птичьим лицом Он, казалось, не обращал внимания на резкий встречный ветер и мелкий, колючий снег. Выражение горделивого тщеславия покоилось на его лине.
Перед трехэтажным зданием училища корабельной архитектуры сани остановились. Путаясь в полах шинели, человек вошел в вестибюль, неторопливо осмотрелся по сторонам и строго спросил у дневального матроса:
— Инспектор классов в училище?
— О ком изволите спрашивать, ваше благородие? — переспросил дневальный и, с явным желанием показать свою осведомленность, добавил: — Директором и инспектором у нас числится их превосходительство господин Лебрюн; однако ж должность за них исправляют господин профессор Гроздов, Иван Петрович.
— Болтлив ты, братец, гораздо, — сердито осадил матроса чиновник. — Тебе как отвечать положено? «Так точно» либо «никак нет»!
— Так точно, ваше благородие! — рявкнул дневальный и сконфуженно поправился: — Никак нет, уехамши!
Чиновник презрительно повернулся спиной к матросу и направился вверх по широкой, отделанной мрамором лестнице.
— Прикажете, судырь, проводить до дежурного? — услужливо предложил дневальный.
— Сам найду, — буркнул незнакомец, не останавливаясь.
День был воскресный, воспитанники ушли в церковь к обедне, и чиновник никого не встретил ни в приемной, ни в узком длинном коридоре, ни в просторных классах и кабинетах. Переходя из комнаты в комнату, он деловито осматривал лепные потолки, причудливый орнамент карнизов. В комнате, служившей некогда гостиной, он даже погладил рукой блестящую голубую стену и ощупал изразцовые плиты камина.
В зале проектирования незнакомец наткнулся на корабельного инженера Разумова, занятого проверкой чертежных работ учеников. Удостоив учителя нечленораздельным восклицанием, чиновник бесцеремонно продолжал осмотр помещения.
— Что вы здесь ищете? — удивленно спросил Разумов.
— Ничего!
— Могу я узнать, с кем имею честь разговаривать? — спросил корабельный инженер, назвав себя.
— Коль тебе любопытно знать, изволь: Путихов я, коллежский советник, бывший учредитель сего учебного заведения, а ныне управитель канцелярии его превосходительства, кавалера Лебрюна.
— Путихов! — не удержался от восклицания Разумов.
— Он самый; чай, слыхал обо мне?
— Еще бы! Училище давно собирается тебе памятник воздвигнуть.
Путихов хихикнул, скользнул наглыми глазками по широкоплечей фигуре Разумова и снисходительно произнес:
— Как бы я сам не поставил училищу памятник. И тебя не обижу, беспременно на панихиду приглашу.
— Да ну? — насмешливо протянул Разумов. — Такая в тебе сила?
— Сила есть, а будет еще больше. Его сиятельство маркиз Траверсе такую невесту мне сватает, что я, может, через нее и сам сиятельством стану.
— И что же она, молода, красива?
— Писаной красоты девица, одно слово: француженка. Корабельный инженер весело рассмеялся.
— Врешь ты, Путихов, забавно, да жаль, — времени нет слушать тебя. Ну, а к нам зачем пожаловал?