– Верно говоришь. Ладно, пойдём, покажу тебе где колодец. Негоже усопшего в Нижний мир провожать грязным...
***
Они сидели в корчме и каждый думал о своём. На столе стояли две большие кружки, доверху наполненные пенящимся, пахнущим хмелем, пивом. Вокруг, за другими столиками, степенно восседали прочие жители посёлка и вели неспешные, тихие разговоры, изредка бросая косые взгляды на парочку.
В прочем, тихими они стали, едва в помещение вошли Индрих и Юрген. До этого зал буквально гулял. Повсюду слышались песни, смех и пьяные истории. Народ гулял после очередного рабочего дня.
– Видишь? Боятся. – Юрген нарушил тишину за столиком и сделал первый глоток, булькнув напитком.
– Вижу. – сухо отозвался ведьмак, даже не удостоив окружающих взглядом. Его мысли были заняты другим.
Перед глазами всё ещё стоял этот проклятый дом и куча трупов внутри. Мерзкий запах мертвечины щекотал ноздри, тени метались по углам, а красные глаза нага смотрели на него отовсюду. Индро чувствовал его злость и ненависть. Непреодолимое желание убить своего обидчика, разорвать его в клочья, а сердце сожрать.
«Кажется ты нажил себе серьёзного врага.» – девушка с гобелена внезапно повернула голову на Индриха. Её глаза источали зеленое свечение, а рот кривился в злобной ухмылке. – «Верни украденое, ведьмак. Верни и мы отпусти тебя.»
Она мерзко захихикала и к её смеху присоединились два других голоса. Изображение ковра обрело жизнь и теперь на стоящего Индриха смотрели четыре пары глаз. Три ведьмы и наг, порожденный ими монстр.
Тени в углах зашевелились, становясь объёмнее и больше. Они вырастали из под пола перед Индрихом сплошной толпой, поднимая склоненные к земле головы. Чёрная жижа размокшего праха стекала с их лиц, обнажая бледную кожу, вывернутые в немом крике рты и закатившиеся белки глаз.
«Это ты. Ты виноват в нашей смерти.» – ближайшая тень протянула когтистую руку. Жирные кляксы падали с неё на пол. И её лицо...
Это была Слада. Девушка-знахарка, ещё недавно живая, теперь стояла перед ним холодным трупом. Она тянула вперёд свои изуродованные ладони, кривя рот, полный кривых, острых зубов, в жуткой гримассе.
Индриха снова обуял страх. Он потянул руку за спину, надеясь нащупать там рукоять меча, но ладонл схватила лишь воздух. Мертвецы сделали шаг вперёд, а хохот мёртвых ведьм лишь усилился. Наг, невесть откуда взявшийся за спинами своих марионеток, высоко поднялся на длинном хвосте и угрожающе зашипел.
Индрих в панке зашарил рукой по поясу, надеясь найти хотя-бы нож. Его рука ткнулась во что-то мягкое. Он перевёл взгляд вниз. Кукла. В ладони лежала шестипала кукла.
Не медля не секунды, Индрих сжал её что есть силы. Оглушительный рёв боли и бессильной злобы разорвал пространство. Окружающий мир начал трескаться и обваливаться. Иллюзия, которую сумел создать монстр, потеряла свою силу.
***
Индрих пришёл в себя резко, вдохнув так, словно вынырнул из под реки, в которой его только что пытались утопить. Вокруг была все та же таверна. Юрген сидел напротив и кажется, ничего не заметил, продолжая задумчиво тянуть пиво.
Он опустил глаза на свои руки, лежащие на коленях – правая судорожно сжимала шестипалую куклу, а в голове бился яростный наг, умоляя отпустить его.
«Хрен тебе, сволочь.» – Индрих озлобленно вывернул сразу две «лапы» вуду, причиняя монстр ещё большую боль. «Это тебе за всех, кого ты убил!»
«Проссстииии, умоляююю!» – только и прошипела тварь.
Индрих отпустил куклу лишь спустя пять ударов сердца. Всё же, он не был любителем помучить живых существ, даже таких, как его «ручной зверёк». К тому же, он стал таким далеко не по своей воле.
«Надеюсь, ты запомнил, что тебя ждёт в следующий раз.» – строго произнёс Индро и не дожидаясь ответа, отпустил игрушку, засунув обратно за пояс.
Глава 14
Похороны ведьмака Индрих и Юрген устроили только под вечер, когда в таверне стало не протолкнуться от желающих выпить.
Деревенское кладбище оказалось тихим, спокойным местом. Его устроили западнее деревеньки, на опушке густого леса. Оно мало чем отличались от кладбищ старого мира Индриха. Неровные ряды деревянных надгробий и камни с эпитафиями, под сенью вековых деревьев выглядели угрюмо и печально.
Кости закопали на отшибе, в отдалении от могил селян. Неглубокая яма, сверху на которую легло несколько камней и дощечка, закреплена между ними. Надпись, грубо вырезанная на шероховатой поверхности, гласила;