Женя перешел на крик. От него исходил жар, на коже выступили бисеринки пота, а глаза стали совсем безумными. Он тряс меня, словно тряпичную куклу. Его руки с такой силой сжимали мне плечи, что я потом обнаружила на этих местах гематомы. Мне стало страшно, Женя явно был не в себе. Я пожалела, что пришла.
― Я верю, верю тебе! ― выкрикнула я. Но в душе я не понимала, чему верить. В школе Игорь Валерьевич был тираном. Вдруг он такой же и дома? Вдруг мама Жени из года в год терпела домашние насилие и наблюдала, стиснув зубы, как ее муж медленно уничтожает ее личность? И в один момент она просто взорвалась… Я не знала, где правда.
Но Женю успокоили мои слова. Он перестал меня трясти и затих. И вдруг крепко обнял меня, так, что сдавило легкие. Будто я была воздушным шаром, и Женя боялся, что я улечу в небо.
― Ты мой мостик над пропастью, Сашка, ― горько прошептал он, ― Прошу тебя, только не рвись.
Я крепко обняла Женю в ответ. Как я только могла пожалеть, что зря пришла к нему? Сейчас, как никогда, ему нужна моя поддержка.
― Я не оставлю, тебя, Женька, ― ответила я. ― Никогда.
И я нарушила свое обещание.
Мне было ужасно жаль Женю. Когда я узнала о трагедии, то ночами ревела в подушку, а днем пыталась помочь ему любыми способами. Это было сложно, ведь Женя всегда был вспыльчивым, а после трагедии особенно. Его было очень легко задеть.
Женя считал, что его мать невиновна в убийстве отца. В момент убийства мы с ним были на крытом катке, я учила его кататься.
Он остался под опекой бабушки. Жилось им туго, выживали на бабушкину пенсию ― все накопления семьи ушли на адвокатов. Расходы были такими огромными, что бабушке Жене даже пришлось влезть в кредиты.
Женя закрылся, стал угрюмым. Обидчики от него отстали. Однажды, правда, кто-то попытался пошутить над Женей, но Женя накинулся на шутника и избил его.
С тех пор Женю тайком прозвали психопатом и держались от него подальше. Перестали травить, шутить и вообще, замечать его.
Но не я. Я всеми силами пыталась помочь, как могла. Я пыталась помочь деньгами — но Женя был слишком гордым, чтобы принимать от меня деньги.
Видя, что он перестал ходить в столовую, какое-то время я пыталась настоять, чтобы платить за него, но он упорно отказывался и даже оскорблялся.
И тогда я снова пошла на хитрость. Тоже перестала посещать столовую. Вместо этого стала брать в школу еду на перекус — фрукты, батончики мюсли, шоколадки, питьевой йогурт. Я говорила Жене, что еду мне с собой собирает мама, и она всегда кладет больше, чем нужно, и предлагала ему. И только так добивалась того, что он принимал мою еду.
Я провела огромную работу над тем, чтобы вернуть Женю к жизни после трагедии, у меня ушло на это несколько месяцев. Он снова полюбил дружбу, полюбил общение, почувствовал, что быть с другими людьми — это здорово. А затем я замахнулась на большее — снова решила вернуть его в коллектив. Но с этим вышел полный провал.
Как-то в середине зимы в девятом классе я взяла его на тусовку к Марине — моей знакомой не из школы. У Марины была своя компания, все играли в настольную игру «Имаджинариум». Жене игра не удавалась, его фишка все стояла на старте, когда остальные уже сильно выбились вперед.
Женя распереживался, что игра ему не удается, вспылил и смахнул игровую доску со стола, рассыпав все фишки и карточки. А затем гордо удалился. Он часто обижался на меня из-за ерунды и также удалялся, но я обычно шла за ним и первая мирилась. На этот раз я за ним не побежала. Он ушел, громко хлопнув дверью, его никто не провожал, все какое-то время со смехом обсуждали его поведение, а затем заново начали игру и забыли про него.