Одна я растерянно стояла, не понимая, как лучше поступить. По совести или справедливости?
— Перестаньте! Вы так ничего не решите! — Я прыгала вокруг борющейся группы и беспомощно махала руками, как курица, делающая тщетные попытки взлететь.
Все кричали, галдели и скалились друг на друга. Бэшки победили и ежедневник выдернули.
— Улики, Чайка, надо сжигать! — победно сказал Марк, издевательски вертя ежедневник в руках. После чего вместе с бэшками направился в кабинет завуча.
— Вы еще пожалеете об этом! — крикнул им вдогонку Панферов.
Сева и Таня стояли в подавленном настроении. За любые кражи, а тем более, взлом журнала, в нашей гимназии наказывают сурово. А с Таней классе в седьмом и без того произошла неприятная история. Она нашла в туалете кем-то оброненный телефон, но вместо того, чтобы отыскать хозяина, оставила его себе. Потом владелица нашлась и подумала, что Таня телефон украла… Началось разбирательство. Тогда Тане, конечно, удалось оправдаться, но у учителей остался осадок. И сейчас, когда бэшки доложат учителям, они могут вспомнить тот случай, что пойдет Тане только в минус.
Мне захотелось поддержать Таню и Севу.
— У них нет доказательств. Ежедневник ничего не значит, они не смогут ничего сделать, — уверенно сказала я.
Север презрительно посмотрел на меня
— Не могу поверить, что ты не вступилась.
Я вспыхнула.
— А что я, по-твоему, делала, когда пыталась их убедить, что ежедневник — это не улика?
Панферов меня будто не слышал.
— Здорово быть наблюдателем, да, Орлова? Когда все, что происходит, тебя не касается?
— Ты несешь бред! — я закатила глаза.
И тут Север сказал странные вещи. Голос его был пропитан желчью и ненавистью.
— Скоро все изменится. И тогда ты не сможешь просто стоять в стороне и хлопать ресницами. Тебя это все тоже коснется, Александра.
С этими словами Сева и Таня ушли к выходу. Я выждала еще какое-то время и пошла домой.
Всю дорогу до дома я думала о Женьке.
Зачем он вообще вернулся в нашу школу? С его появлением сразу начались проблемы. Впрочем, как всегда. Где Женя, там всегда проблемы.
Может быть, он ― виновник вражды двух классов? Я видела его сегодня около раздевалок. И теперь я думала, что он вошел туда не для того, чтобы забрать забытые вещи. Наоборот — он оставил там кое-что. В Таниной сумке. Что-то, что забрал с учительского стола вчера во время дежурства. А в первый учебный день, когда разбили окно и в стукачестве обвинили Минаева, потому что тот выходил из мужского туалета и мог быть свидетелем, Женя тоже находился в туалете. А значит, настучать мог он.
Что мне делать? С кем об этом поговорить? С Панферовым? Но он на меня злится и вряд ли захочет слушать. Да и мне, честно говоря, неохота к нему подходить. Таня тоже не вариант, она на стороне Панферова, его глаза и уши. По этой же причине я не могла рассказать и одноклассникам. Обо всем сразу станет известно Панферову, и именно он будет принимать решение. Бэшки тоже отметались. Они мне не поверят, решат, что я наговариваю на Женю. Поговорить с учителями? Не катит. Если я расскажу учителям, они наверняка решат поговорить с Женей, и тогда он поймет, что кто-то его подозревает и станет осторожничать. По этой же причине я не могла прямо спросить самого Женю. Он поймет, что я его раскусила. Нет, буду скрывать и начну следить за Женей. Вдруг замечу в его поведении что-то такое, что сразу поможет мне вывести его на чистую воду.
Я все же купила пирожки и съела их за просмотром реалити-шоу. Но не получила такого удовольствия, какое хотела. Вся была погружена в мрачные мысли.
В среду, придя в школу, я узнала новость: учительское собрание по поводу Таниной ситуации будет на шестом уроке. На этом собрании решится судьба Тани Чайки: исключат ли ее или оставят.
Глава 9
Саша
Весной в девятом классе, когда Женя взял в заложники половину класса, Север устраивал у себя дома вечеринку.
Я не знаю, что послужило причиной такому поступку Жени, ведь ничего особого и не происходило. Может быть, в это время у него с бабушкой были особо тяжелые времена. А может, в ту осень он особо сильно скучал по родителям или незадолго до происшествия навещал маму в тюрьме и был сильно расстроен.