Столь затянувшиеся размышления прервал телефонный звонок. Звонил Михаил Абрамович.
— Родик, ты дома? Я никак не могу до тебя дозвониться.
— А куда ты звонишь? В Израиле я.
— Не до шуток. Приезжай, противогазы прибыли. Их не разгружают. Надо решать с оплатами.
— Первые трое суток должно быть все бесплатно. А впрочем, звони Ключевскому. Пусть думает. У тебя склад есть? Нет, конечно. Нам что, противогазы дома складировать?
— Надо приемку осуществлять. Железная дорога все телефоны оборвала. У них жесткие сроки.
— Еще раз говорю — звони Ключевскому. Нам светиться на железной дороге еще рано. Да и что мы можем сделать? Он создал ситуацию.
— Я тебя не понимаю…
— Потом поймешь. Делай то, что я говорю. Через час буду в офисе. Запомни — мы за противогазы до поступления денег по контрактам ничего платить не будем. Так и скажи Ключевскому. Пусть сам разбирается. Ты осознаешь, что мы, наверное, попали? Лучше бы эти противогазы потерялись, а мы бы их сейчас искали, как это обычно на нашей железной дороге случается. Здесь по закону бутерброда — исключение: все вовремя.
— Не знаю, не знаю… Да, извини, с бездэем тебя. Желаю самого хорошего!
— Чего уж тут хорошего… Спасибо, хоть вспомнил о моем дне рождения.
34 глава
Слушайся своей интуиции. Единственно правильное знание — это доверие к своему внутреннему чувству. Обрети мужество, чтобы следовать ему.
Где-то за окном в черноте двора выла под раскаты весенней грозы собака. Небо, освещаемое зарницами, изливалось проливным дождем, хлеставшим в оконное стекло. Собачий вой перешел в визг.
«Надоела, заткнулась бы. Беду навоет, хотя бед и без нее хватает», — сам себе сказал Родик, пытаясь через залитое дождевыми потоками стекло разглядеть докучливое животное. Однако в слабоосвещенном ночном дворе ничего, кроме вскипающих от крупных капель луж, видно не было.
Собака продолжала повизгивать…
«Совсем достала. Надо идти домой или хотя бы зажечь свет», — подумал он, но не сдвинулся с места. Родиком овладела полная апатия.
Собака начала визжать еще истошнее…
«Может, ее кто-то мучает?» — задал он неизвестно кому вопрос и зачем-то подошел к столу, на котором валялись бумаги вперемешку с привычными вещами. Родик присел на стул для посетителей и перевернул песочные часы. Белый порошок тонкой струйкой потек вниз, отмеряя только ему известные мгновения.
Пронзительный уличный звук сверлил мозг, не позволяя сосредоточиться на чем-то очень важном. Важном настолько, что Родик ощущал это физически.
«Надо верить своим предчувствиям. Чувство — самый надежный индикатор, — с трудом вылезла из глубины его больного сознания первая здравая мысль. — Чувствовал же, что не будет денег за чертовы противогазы. Вот уже неделю, как вагоны стоят на Павелецкой-товарной, по семнадцать тонн новеньких противогазов в вагоне, четырнадцать вагонов, в третьем и четвертом пакгаузах. Время разгрузки прошло. Железнодорожный тариф Ключевский оплатил, теперь надо платить за простой, отправлять, пока не поздно, назад или разгружать. Решил сегодня отправлять. А тут опять гарантийное письмо плюс заверения от болгарского посредника. Посредник притащил с собой болгарского консула. Просят, как обычно, миллион противогазов. На словах и бумажках все гарантируют. Вдруг правда? Все же действующие дипломаты. Я им ситуацию обрисовал. Предложил поехать посмотреть вагоны с противогазами. Съездили. Они вообще загорелись. Час назад два контракта подвезли — один с покупателем, а другой с посредником на полтора процента от полной суммы сделки. На вид все очень серьезно. Что делать? Если отправлю противогазы назад, то потеряю копейки — тысячи две-три долларов, но на дальнейшие контакты с заводом можно будет не рассчитывать. Оставлю, но где уверенность в оплате? Этот идиот Ключевский бегает и орет, что его покупатель оплатил, но деньги временно зависли на каком-то промежуточном счете. Уже три недели, как зависли. Чушь… Я его уже видеть не могу. Ходит как побитая собака, только что не скулит. Глаза жалкие. Каждую минуту извиняется и талдычит одно и то же. Может, это он во дворе воет?»
Родик внутренне усмехнулся, но настроение от этого не улучшилось. Чтобы как-то отвлечься, он стал приводить стол в порядок, комкая ненужные бумаги и бросая их в корзину, стоящую с другой стороны стола. Иногда попадал, но чаще бумажные комочки отскакивали на пол. Закончив уборку, Родик поднялся и собрал все, что разлетелось по полу. Мысли опять вернулись к действительности.