- Единак!
Я оглянулся. У калитки напротив входа в РОНО стоял наш учитель черчения и математики Михаил Васильевич Горюк. Мы уважали и, пожалуй, любили этого немногословного, всегда говорящего вполголоса, учителя. Последний год он у нас не преподавал. Построили молдавскую школу. Молдавские классы перевели туда, а директором назначили Михаила Васильевича.
Михаил Васильевич сделал приглашающий жест. Я подошел. Михаил Васильевич неожиданно протянул мне руку. Поздоровались.
- Зайди к зав РОНО. Сергей Максимович увидел тебя через окно. Он помнит тебя с первого посещения. Попросил вернуть тебя. Он ждет. - провожая меня по узкому темному коридору, Михаил Васильевич повторил. - Сергей Максимович.
Я вошел в приемную. Секретарша оторвалась от пишущей машины и кивком указала на дверь заведующего. Я постучал.
- Заходи! Оттуда стука не слышно!
Я открыл обитую дерматином дверь. За ней была еще одна, тоже обитая дерматином.
- Здравствуйте!
- Проходите! Садитесь сюда, поближе! - кивком головы Сергей Максимович указал на стул. - Нашел работу? - Сергей Максимович сразу перешел на "ты".
Я рассказал о последних двух неделях моей жизни, работы и о событиях последнего часа. Заведующий РОНО внимательно слушал, не перебивая.
- Что больше всего не устраивало тебя в ДОСААФовской работе?
- Я понял, что у меня не будет возможности как следует подготовиться к вступительным экзаменам в следующем году. Да и сама работа... - я замялся.
- Ясно! В Мошанах в этом году открывается девятый класс. В дальнейшем будет средняя школа. Лаборантом пойдешь?
- Пойду! - Я даже не думал.
- Пиши заявление! На мое имя.
Я написал заявление. Сергей Максимович, пробежав глазами текст, что-то быстро написал в верхнем углу листа.
- Можешь ехать прямо сейчас. Найдешь директора. Пономарь Иван Федорович. Он с утра мне звонил.
Я вышел. До сих пор не могу себе ответить, поблагодарил ли я Сергея Максимовича, сказал ли "До свидания". Не помню...
Поднявшись по ступенькам к калитке, я уверенно повернул направо. На автостанции водитель обилетчивал пассажиров в стареньком автобусе "Дондюшаны - Атаки". Я вскочил в салон.
Школа
Вышел я на остановке в центре Мошан. Школа белела длинной полосой здания с широкими окнами в самом начале противоположного склона, разделяющего село, оврага. Походя, я сорвал, свисающую через каменную изгородь, сливу. Оттерев пыль, я отправил сливу в рот. Стал жевать. Кисло-сладкая с горчинкой слива казалась очень вкусной.
Украдкой оглянувшись, я быстро наполнил карман полу-зрелыми продолговатыми фиолетовыми плодами. Спускаясь в долину, затем поднимаясь к школе я разламывал пальцами ягоды одну за другой. Отбросив косточку, жадно поглощал половинки мякоти. Казалось, это была неуемная жажда кислого, которую я никак не мог утолить.
Директора школы я нашел в учительской. Он сидел за длинным, покрытым зеленым сукном, столом с массивными тумбами. К директорскому столу приставлены друг к другу три квадратных столика. Я подал заявление. Иван Федорович визировал заявление короткой фразой:
- "Зачислить лаборантом с 01. 09. 1964 г."
В это время раздался звонок на перемену. Дверь в учительскую открылась, и комната стала заполняться учителями. Входя, каждый вставлял классный журнал в нумерованные ниши ящика на стене у двери. Директор представил учителям "первого в истории" Мошанской школы лаборанта. Познакомились. Потом учительница с протезом ноги и с красной повязкой на рукаве "Дежурный учитель" взяла из щели журнал. Со звонком, больше напоминающим небольшой колокол на ручке, вышла в коридор. Прозвучал звонок на урок.
Иван Федорович продолжал вводить меня в курс школьных дел и моих обязанностей. В Дондюшанской школе, где учился я, было два лаборанта: один в кабинете физики, другой в кабинетах химии, биологии и географии. Я же был просто лаборантом Мошанской школы, единственным. Кроме физики и химии мне вменялось в обязанность, при необходимости, запустить старенький одноцилиндровый бензиновый мотор школьной электростанции, крутить пластинки на уроках французского языка.
- С первого сентября обещали ставку моториста. Если разрешат перепрофилировать, то примем как рабочего по хоздвору. - сказал Иван Федорович.
На следующей перемене директор объявил, что в пять часов вечера состоится заседание педагогического совета. Мое участие в нем, как лаборанта, обязательно.
Педагогический совет
В пять часов вечера был первый в моей жизни педагогический совет с моим участием на стороне педагогов. До этого я участвовал в работе педагогического совета два раза на стороне учащихся, правильнее сказать, обвиняемых. Первым поводом был коллективный побег с урока физики. Тогда вместо заболевшего Семена Давидовича в наш класс пришла Мария Сергеевна, объяснения которой нас не удовлетворяли.
Второй раз мы были вызваны на педсовет в десятом классе с обязательным участием наших родителей. Тогда, вместо ушедшей в декрет Моны Ароновны, на уроки алгебры и стереометрии к нам пришла Клара Абрамовна. Выполняя действия с помощью логарифмической линейки, новая учительница делала одну ошибку за другой. Мы ее поправляли. Потом, признаюсь, это было очень жестоко, мы стали стучать ногами и хлопать крышками парт. Клара Абрамовна в слезах покинула класс. На педсовете, тем не менее, мы добились своего. На время декретного отпуска "нашей Моны" нам дали, влюбленную в математику, Галину Овсеевну.
Повестка дня первого моего педсовета была предельно краткой, но трудно выполнимой. Впервые образованный девятый класс насчитывал четырнадцать человек. Для полного класса было необходимо не менее двадцати учащихся. Составили списки потенциальных учеников, которые закончили восемь классов два, а то и три года назад. Заведующая учебной частью школы Валентина Михайловна Клюзова распределила учителей по группам, по три педагога в каждой.
Мне предстояло идти в составе агитгруппы, состоящей из учительницы химии Ксении Алексеевны и Петра Кирилловича, учителя физики. Нам предстояло пройти в дома троих будущих учеников в части села, прилежащей к лесу. С двумя подростками особых проблем не было. А вот с девочками!...
Постучав, мы вошли в дом, когда уже начинало темнеть. Небольшая комната, в которой стояли кровати, предназначенные, как минимум, для четырех - пяти человек. В семье четверо детей. Самая старшая - значащаяся в списках, как возможная девятиклассница. Ответив на наше приветствие, хозяйка зажгла керосиновую лампу. Электрического освещения в этой части села еще не было.
Валентина Николаевна объяснила цель нашего визита. Едва выслушав, мама, еще не старая, но иссушенная трудом и заботами невысокая сутулая женщина, протянула руку в сторону лежанки. На ней полулежала худенькая, на вид на более двенадцати лет, девочка. В списках было написано, что девочке скоро шестнадцать.
- Не пущу! Зачем ей десять классов. Только глупостям учиться. Вона мени попадёю не мае бути! Ей надо замуж готовиться! Вот, если бы в школе учили шить на мадиску (модистку)!
Так, не добившись ничего, мы покинули тот дом. Девятый класс, тем не менее, был укомплектован.
Коллектив
Третьего сентября, в четверг, я продолжил знакомство с коллективом, в составе которого мне предстояло работать в течение целого года. В целом коллектив был молодым. Директор, Пономарь Иван Федорович, уроженец села. В ту осень ему исполнилось тридцать два года. Как педагог, читал в старших классах математику.
Его жена, Ксения Алексеевна была моложе мужа. Преподавала химию, была моим непосредственным руководителем по химической части. Сразу же после моего трудоустройства передала мне все реактивы и наглядные пособия по химии. Удивительной доброты и такта женщина. Она никогда не вмешивалась в работу мужа, как директора школы. Всегда была в стороне и над конфликтами.