Она уснула и проспала до середины ночи, проснувшись от какого-то странного ощущения. Будто кто-то смотрит на неё.
Зябко поёжившись от ночной прохлады, девушка потянулась к лампе. Зажёгся тусклый свет и она испуганно осмотрелась. Комната была пуста. Расслабившись, Блэр сонно протерла глаза. Тени в углах спальни настороженно застыли, занавеси на окнах плотно скрывали происходящее на улице. Выключив свет, она снова погрузилась в сладкие объятия сна.
А утром, обнаружив на прикроватной тумбочке «Драконьи слёзы», едва сдержала удивлённый вскрик. Зажав рот ладонью, Блэр неверующе смотрела на маленькую книжку. Неужели ей не показалось? Здесь кто-то был. И самое страшное, что этот кто-то это Фейбер. Как далеко он готов зайти в своих стремлениях? Теперь и в собственной кровати ей нет покоя.
Взяв книгу в руки, Блэр заметила листок, а под ним плоскую коробочку.
«С днём рождения, Хогарт. Ты теперь большая девочка – можешь целоваться с языком. Я даже готов пожертвовать собой и принять экзамен».
Щеки Блэр опалило жаром. Придурок. Как будто это не он засовывал к ней в рот свой язык чертовски много раз. Он делал это так часто, что у неё уже заслуженный автомат.
Ниже было дописано следующее:
«P.S. Не выёбывайся и надень. Никогда не снимай».
Дрожащими пальцами Блэр потянула за атласную ленту, раскрывая подарок. В коробочке на бархатной подушечке оказалась изящная подвеска в виде сердца. Изумруд, заключенный в белое золото. И всё это великолепие на тончайшей цепочке, кажущейся почти нереальной. Безумно красиво.
Блэр с трудом заставила себя вернуть её в коробочку. Она даже испытала сожаление. Но потом вспомнила о свойствах изумрудов. Перешла на магическое зрение и едва не задохнулась от потрясения – весь камень был увит защитными плетениями! Да этот изумруд мог спасти от кого угодно! Ни один магистр не вскроет подобную защиту! Рука сама дёрнулась обратно к украшению. И отбивая последнее сопротивление в голове прозвучал голос Фейбера, цитирующий его же письмо: «Не выёбывайся и надень».
Будет сделано, Ваше Ледышество.
Глава 23.1
Спрятав подвеску под воротом закрытого платья, Блэр с опаской вошла в столовую. Судорожный вздох вырвался непроизвольно. Фейбера тут не было. За столом сидел только папа, читающий газету с кружкой утреннего кофе.
- Доброе утро, пап.
Блэр улыбнулась и обняла мистера Хогарта. Он улыбнулся в ответ, жестом пригласив её сесть рядом. Вскоре появилась служанка, поставила перед ней чашку с чаем и свежей сдобой.
- С днём рождения, милая! Прости, пока только так, - он смешно насупился, ощущая вину. – Без мамы поздравлять запрещено. Они с миссис Фейбер умчали в город по срочному делу. Какие-то сбои с поставкой торта или что-то такое.
Блэр тихо рассмеялась, узнавая повадки мамы. Та всегда превращала дни рождения в грандиозные церемонии. Своего совершеннолетия девушка опасалась давно и скорее всего не напрасно.
Допив свой чай, Блэр окунулась в вихрь, виной которому была она сама. Слуги суетились, вернулась мама и миссис Фейбер, пришлось мерять платье. Блэр не ошиблась, когда решила положиться на маму. Оно было просто великолепным. Белоснежное, расшитое серебряными нитями и украшенное мелкими драгоценными камнями, будто россыпью маленьких хрустальных звёздочек, с пышной мягкой юбкой и открытыми плечами. Это платье было верхом совершенства, словно предназначенное для сказочной принцессы, коей Блэр не являлась. И вместе с восхищением она испытала острое чувство стыда. Они зря старались, выбирая такое дорогое и прекрасное платье для такой серой несуразной гусыни вроде неё. Шея казалась слишком длинной, волосы слишком яркими, веснушки раздражали своей уродливостью. Честное слово, ей никогда не было дела до них. Но сейчас, глядя в огромное зеркало, Блэр едва сдерживалась от того, чтобы разрыдаться. Противные рыжие пятна хотелось оскоблить жесткой мочалкой или попытаться наложить заклинание, скрыв их от чужих и в первую очередь от своих глаз. Но худшим было то, что мама заметила, как она расстроилась.