Дискотека продолжалась. Я прошел в спортзал, подошел к Мишке. Тому уже давно надоело просиживать штаны за магнитофоном и усилителем. Он посмотрел на меня и предложил:
— Пойдем покурим?
Я кивнул. Мишка махнул рукой Лёхе Шрезеру из 10-го «а», который считался его помощником по радиотехнической линии.
— Если что, я в туалет, — сообщил ему мой приятель. — Подмени меня. Следи за этим бардаком.
— И ничего руками не трогай! — добавил я. Шрезер хохотнул — он знал этот анекдот.
— Через 15 минут приду.
С нами, конечно же, пошел Андрэ. Мы поднялись на второй этаж, прошли по темному длинному переходу в другой корпус, столкнувшись с невысоким человеком в длинном плаще и широкополой шляпе, который шел навстречу, не торопясь, едва касаясь рукой стены. Столкнувшись вплотную, мы опознали военрука.
Я не удержался и пошутил:
— Анатолий Петрович! Вы прямо как настоящий разведчик — не слышно, не видно…
Военрук кивнул и ответил:
— Да! Именно так.
От него тоже пахло водкой.
— Дойдете сами? — поинтересовался Мишка. — Может, помочь?
— Не надо, ребята! — отозвался военрук. — Спасибо, я сам.
Когда он скрылся за поворотом, мы рассмеялись.
— Ну, праздник у людей! — понимающе развел руками Андрэ. — Что ж учителя, не люди что ли?
Мы поднялись на третий этаж прошли к своему кабинету, где оставили вещи перед дискотекой. Мишка достал из кармана ключ.
— У Лаврухи взял, — сообщил он. Он достал сигареты из своей куртки, хитро мне подмигнул и вытащил из сумки армейскую зеленую фляжку. Открутил крышку, сделал глоток, протянул мне:
— На! Вкусно!
— Что это? — я осторожно принял фляжку из его рук, поднес к лицу, понюхал.
— Вино, — Мишка расплылся в улыбке. — К водке закуску надо. А это я залил бутылку аперитива «Невского» и нормально.
Аперитив «Невский», наш любимый с Мишкой напиток из местных вин, мне нравился — сладкий, терпкий, душистый и не особо крепкий. Я сделал глоток, другой. Тепло заструилось по пищеводу. Передал фляжку Андрэ. Тот не отказался.
— Ну, что, пошли?
— Куда?
— В туалет! Не на улицу же идти.
Туалет находился рядом, через кабинет. Мишка открыл настежь окно, закурил. Мы с Андреем встали в дверях.
— Когда ж я вас курить-то научу? — вздохнул Мишка. — Чтоб одному мне не было скучно.
Он затянулся, выдохнул дым в окно, стараясь выпустить его колечками. В коридоре послышались женские голоса. Я прислушался. Явно это были не девчонки.
— Прячь бычок! — скомандовал я. Мишка сделал затяжку и поспешно выкинул бычок в окно, плотно закрыл раму, щелкнул шпингалетом.
Я приоткрыл дверь в коридор, выглянул в щель. Рядом с кабинетом английского, буквально метрах в трех стояла его хозяйка «англичанка» Элеонора Исааковна, пионервожатая Ленка Русакова и Таисия Ивановна, дама лет 35—40, учитель русского и литературы в 7—8 классах. Я прислушался.
— Девчонки, пойдемте ко мне в кабинет! — предложила «англичанка». — У меня шампанское есть!
— У меня вино в пионерской, — возразила Ленка. — Есть еще яблоки и шоколадка!
— Тогда к тебе! — решила Таисия Ивановна. Педагоги направились к лестнице. Пионерская комната находилась на втором этаже.
— Выходим! — сказал я, как только они скрылись.
— Учителя тоже человечество, — задумчиво повторил Мишка. — Вот как же работать в школе тяжело: всегда на виду, ни расслабиться, всегда на нервах! Ни выпить, ни покурить.
— Это точно, — кивнул я. — Принцессы не какают. Учителя тем более.
— Давай шмотки что ли заберем, — предложил Андрэ. — Чтоб не возвращаться.
Мы взяли свои куртки, Мишка еще и сумку, разумеется, предварительно сделав пару глотков из фляжки. И, конечно же, мы к нему присоединились.
Внизу нас ожидал сюрприз. По распоряжению Елены Витальевны дискотека была прекращена. Ребята с нашего класса еще не успели разойтись.
— Что случилось? — Мишка опередил меня с вопросом.
— Блин, «ашки» пьяные нарисовались! — поморщился Колька Артамонов. — Мало того, нажрались, так еще начали всех задирать, нарываться… Ну, Елена и приказала.
— Кто?
— Папа и Кабан!
Папа было прозвище у Игоря Гаврикова, Кабаном звали Лёшку Рыкова. Ребята были хулиганистые, бестолковые и не всегда дружили с головой, особенно под хмельком. Кабан неплохо играл в футбол, даже выступал за юношеский «Химик», но подсел на стакан, распрощался со спортом и едва не вылетел из школы.
Шрезер отсоединял провода от усилителей, колонок, собирал магнитофоны. Мишка тут же присоединился к нему.
Щеглов наклонился ко мне и шепнул: