— М-да, дела… — протянул Красавин, вставая.
— Не то слово! — согласился Воронцов. — Да сиди, сиди ты! Давай прокурим что ли…
Он достал пачку сигарет, привычно подошел к окну, распахнул его. Прикурил. Чувствовалось, что он хочет что-то сказать, но сдерживается, не решается…
Наконец Воронцов выдавил:
— Ожогин совсем себя неправильно вёл. Понимаешь? Только речь зашла о Киселевой, как он словно в лице менялся. Прям осанну петь ей начинал.
— Ну, это ж хорошо, — осторожно заметил Красавин, разворачиваясь к начальнику лицом. Воронцов засмеялся.
— Хорошо-то хорошо, — согласился он. — Только вот перед самым освобождением Марии Гавриловны из ИВС Ожогин допрашивал её соседа Антона Ковалева!
— Ну, и что? — пожал плечами Красавин.
— Помнишь, я рассказывал про случай с моим сыном? — Воронцов вдавил окурок в пепельницу. — Про больницу. После допроса пацана Ожогин свою точку зрения изменил радикально, с точностью до наоборот.
Красавин скептически хмыкнул, пожал плечами.
— Веник когда с пацаном последний раз общался? — поинтересовался Воронцов. — Он вообще ситуацию по нему отслеживает?
— Последний раз на обыске у Киселёвой, — осторожно ответил Красавин.
— Больше недели назад, — заключил Воронцов. — И что говорит?
— Да ничего он не говорит! — повысил голос Красавин. — У него кроме этого пацана дел хватает! Пацан нормальный, насквозь положительный, без криминала. В секции у нас занимается и довольно успешно.
— Ты мне это дело брось! — заявил Воронцов. — Дел у всех хватает! Пусть отложит или другому оперу передаст. Распорядись!
— Нет у меня столько оперов, — огрызнулся Красавин. — Не хватает народу. Благо, что затишье сейчас.
— Вот! — подхватил Воронцов. — Пусть этим пользуется! Значит, надо изучить пацана с позиций окружения. Это первое! Второе: по школе проверить, родственников посмотреть. И пусть вытаскивает его на контакт и устанавливает с ним соответствующие отношения.
— Какие? — ухмыльнулся Красавин. — Что значит «соответствующие»? Оперативные? Вербовать? Привлекать его в качестве агента? Так закон не позволяет — ни по возрасту, ни по возможностям объекта. Или как?
— Хватит умничать, Олег Иванович! — отрезал Воронцов. — Всё ты понимаешь. Пусть встречается! Завязывает знакомство. Дружит.
Красавин вздохнул. Воронцов тоже развёл руками.
— Доклад мне каждую неделю.
— Кстати, товарищ полковник, — обратился Красавин. — Вы в курсе, из чьего пистолета этот цыган стрелял в нашего паренька?
Воронцов заинтересованно поднял глаза.
— Нет, еще не докладывали.
— Пробили пистолет по учетам, — сказал Красавин. — Номер спилен был, но восстановили рентгеном. Пистолет принадлежал участковому Королёву. А наставником у него был не кто иной, как Дубовицкий! Во время служебного разбирательства Королёв дал показания, что пистолет пропал после пьянки в отделе, в которой принимали участие участковые РОВД, в том числе Дубовицкий!
— Полагаешь, что Дубовицкий его спёр и цыганам продал?
— Однозначно. Жаль, теперь не докажешь. Два года прошло.
Красавин ушел. Воронцов сел за стол, задумался.
— Может, своего пацана к нему подвести? — вслух сказал он. — Вместе в одной палате в больнице лежали. Нет, слишком большая разница в возрасте!
Воронцов не сообщил Красавину, что в последнее время Ковалев стал часто контактировать с чекистами — если его Вениамин Вениаминович до этого не докопается, грош ему цена как оперу. И с другой стороны, сразу было бы видно, реально товарищ капитан Шишкин отрабатывает поручение или формально?
Кстати, фамилия Ковалева всплывала в одном деле, где фарцовщики фигурировали. Надо бы проверить, вызывали его на допрос или нет?
Глава 28
Самбо в субботу
Во-первых, я забыл сказать maman, что у нас сегодня выходной. Поэтому, как всегда, был безжалостно поднят в семь утра.
Во-вторых, maman изъявила желание сходить со мной вместе на занятия в секцию, чтобы поговорить с тренером предметно.
Настроение у неё, несмотря на такой ранний для выходного дня час было бодрое и, можно сказать, даже чересчур боевое. Может быть, срубить этот «вяленький цветочек» нафиг?
Из-за погоды я снова не побежал на стадион, а maman убедил, чтобы не мешала мне заниматься и съездила в город по магазинам. Уговаривать пришлось с час, наверное. Даже пошел на шантаж, пообещав потратить полученную от кэгэбэшников за клад премию самолично и, не посоветовавшись, на всякие глупости.