— У меня сегодня секция с трех до пяти на «Динамо», — сообщил я. — В пять заканчиваю, полшестого где-нибудь в районе спорткомплекса можно увидеться.
— Секция какая? — уточнил Ершов.
— Самбо!
— Давай тогда ориентироваться на 17.15, — предложил он. — У выхода из спорткомплекса.
— Есть! — согласился я и повесил трубку.
Снова опустил монету и набрал другой номер.
— Алло, Степан? Это Антон.
— Привет, Антон! Как жив-здоров? — водитель «жигулей», на которых мы ездили на шашлыки, друг Валерия, меня признал сразу.
— Добрый день! — ответил я. — Тут такое дело. У меня проблема нарисовалась, поэтому, извини, но сегодня у меня никак. Вот звоню, чтоб предупредить.
— Без проблем, Антон! — ответил Степан. — Помощь нужна? Давай вместе порешаем твою проблему? Буду рад помочь.
Меня тронула его забота, желание помочь. Я даже улыбнулся.
— Завтра позвоню, скажу, — решил я. — Ну, всё, извини, времени нет. На урок надо.
— Давай, давай, учись! — засмеялся Степан и снова добавил. — Насчет помощи — имей ввиду. Я не шучу.
На НВП я успел. Зашел в класс после звонка, но непосредственно перед тем, как зашел учитель, наш военрук Селифанов Анатолий Петрович.
Зашел в класс и на секунду замер. Моё место было занято. За столом рядом со Светкой сидел железнозубый Олежка Тараскин, бывший поклонник белокурой Крутиковой Ленки-Жазиль, внимания которой я безуспешно добивался до аварии. И тут мы с ним опять стали «конкурентами».
Никак не реагируя на это «действо», я спокойно подошел к Андрэ и Мишке:
— Чемодан мой где?
Андрэ вытащил из-под стола дипломат и протянул мне.
— Спасибо! Ты настоящий друг.
Я прошел дальше, уселся на «камчатке» — последней парте, самой дальней от учительского стола. «Камчатка» на НВП всегда пустовала. Анатолий Петрович принципиально пересаживал учащихся оттуда за первые столы.
Я положил дипломат на стол, вытащил учебник, тетрадь. Уселся, сдвинув дипломат в сторону, и приготовился пересаживаться вперед. Только на какой ряд? На левый к окну или правый, ближний к двери. Или на средний ряд под самый нос к учителю?
В класс вошел военрук.
— Класс! — подал голос дежурный.
Все встали.
— Смирно!
Кто-то выпрямился, прижав руки по швам (как я, например — а что, мне не сложно!), кто-то остался равнодушно стоять, держа руки в карманах.
— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался Анатолий Петрович.
— Здра! Жела! Това! Полковник! — рявкнул класс. Здороваться, точнее, так рявкать во весь голос нравилось всем парням. Военруку такое громкое приветствие тоже нравилось.
— Вольно.
— Вольно, — подтвердил команду дежурный. Все сели. Селифанов оглядел класс и увидел меня — на «камчатке».
— Ковалёв!
Надо отдать должное, военрук помнил всех по фамилии и имени.
— Я! — вскочил я.
Тут подполковник обратил внимание на мой внешний вид.
— Почему не в форме?
Я (в этот раз старательно изображая стойку «смирно») сообщил:
— Вчера испачкал школьную форму, постирали, не успела высохнуть.
Военрук попытался ехидно пошутить:
— В лужу, что ли, упал?
— Так получилось, — пожал я плечами. Военрук хотел что-то мне сказать, но вдруг махнул рукой и сел за стол. Я продолжал стоять. Он открыл журнал, взял ручку, потом поднял глаза, удивленно посмотрел на меня и спросил:
— Ты почему не садишься?
Я сел.
— Возле твоего дома вчера стрельба была? — вдруг поинтересовался Анатолий Петрович.
— Ага, — кивнул я, не вставая.
— Понятно, — сказал военрук.
После этого в мою сторону стали оборачиваться и ребята, и девчонки. Даже Светка не удержалась и посмотрела в мою сторону, вызвав кривую гримасу у соседа по парте.
Честно говоря, показательная попытка её афронта да еще с Олегом Тараскиным меня больше рассмешила, чем огорчила.
Я, конечно, понимаю, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны (а женщина должна быть немного умнее белки и не тащить в дупло кого попало), но Олег Тараскин… Он был выходец из семьи то ли сельских механизаторов, то ли животноводов, и не мыслил свою жизнь другой. Во всеуслышание он не раз заявлял, что собирается (чуть ли не мечтает!) после школы поступать в сельхозинститут, после окончания которого вернется в родной колхоз. Дескать, у них и жилье дают молодым специалистам и всё такое… Я, при всём своём богатом воображении ну никак не мог представил себе Светку в роли его жены, в кирзовых сапогах с совковой лопатой или вилами в руках в коровнике или в свинарнике за разгребанием навоза…
Да и внешностью, извините за выражение, Олежка напоминал молодого Адриано Челентано, только «засушенного», с вечно немытыми редкими сальными волосами.