Что опаздывать не годится, эти двое не знали, или не хотели знать. В торце коридора, по которому шел математик, и где его настигла эта самая элементаль, был выход на лестницу, ведущую на верхние этажи учебного корпуса, но несколько ступенек вели вниз, к цоколю, и к запасному выходу из школы, на случай ЧП. Вот здесь то, под лестницей, у выхода «чрезвычайных происшествий», обычно проходили по известному сценарию все разборки между учениками. Здесь же, в закутке под лестницей, куда редко добиралась швабра уборщиц, пряча в рукав сигареты, покуривали по ночам ускользнувшие из своих спален на четвертом этаже пансионеры интерната. Здесь и сейчас в этом незавидном пространстве, а не на уроке алгебры, как полагалось бы, и пребывали зеленоглазая элементаль и складной-нескладный метр…— Да не реви ты! Господи, ну не могу я это видеть.
— Тогда за что тебя отчисляют?
— Меня не отчисляют, я сам ухожу!
— Не ври!
— Я сам ухожу, Ленка, сам ухожу, просто так сложились обстоятельства… семейные, не могу больше сказать. Не реви, короче!
— Я не реву…
— Эх, Ленка, Ленка так-то ты меня и не узнала… А я вот тебя сразу узнал…
Лемешева вгляделась в лицо собеседника, и догадка мелькнула в ее глазах.
— Ты?
— Я, — повинился парень. — Но повинную голову меч не сечет.
— Да вот еще, ты тогда же и получил по заслугам! Или мало показалось?
— Нет, совсем не мало,- засмеялся Скляр. — Спасибо, сторож детсадика тогда усек, что еще немного, и мне кирдык! Помнишь, как он нырнул? Аж, от песочницы! Времени не терял.
— Да ладно, сторож, пока он до нас доныривал, я уже и сама тебя вытащила!
— Ну, да, чтоб добить… — засмеялся Скляр.
— Чудик! Да я тебя по щекам хлестала, чтобы ты очнулся!
— Но, слава богу, сторож все же меня из твоих спасительных ручонок вырвал. А то училась бы ты сейчас, Ленка, совсем в другом интернате, а из меня бы лопух рос, как твоя любимая Илона выражается. Да, нахлебался я тогда…
— Так вообще-то Базаров выражается, но мы это еще не проходили… И все-таки, почему ты уходишь? Отец вас бросил?
— Да если бы! — парень заметно помрачнел. — Мать умирает, плохой диагноз, врачи от нее отказались. Вот и решили мы с ней вдвоем двинуть на ее родину, в Симферополь. Там буду жить потом у бабушки.
— Пашка!
— Ой, да не реви ж ты! Вот зараза!
— Не буду, нет, не буду… А, послушай, может ей народная медицина поможет? Ты поищи в Крыму табиба! *(2) Поищи! Ты найдешь! Обещай, что попытаешься!
Пашка Скляр согласно кивнул, не в силах справиться с подступившим к горлу рыданиями.
Примечания к гл. 5
*1. Элементаль, иногда стихиаль или дух стихии — в средневековой натурфилософии, оккультизме и алхимии мифическое существо
* 2 Аскиячи - остроумец
*3. Табиб — народный целитель, лекарь.
Глава 6. Не бывает худа без добра
Глава 6. Не бывает худа без добра
— Вы почему не на алгебре оба!
— А вы больше не наша классная руководительница!
Скляр сгреб Ленку и спрятал за себя, от полыхнувшего яростью взгляда.
-Извините, Илона Бектемировна, это моя вина…
— Нет, моя, я сама на него налетела и еще растянулась потом на ступеньках! Мы столкнулись, сшиблись, ну случайно налетели друг на друга! — выразительно жестикулируя, объясняла Лемешева застывшей в яростном недоумении Илоне Бектемировне.
— Сильно ушиблась? — язвительно осведомилась та.
— Нет, вот локоть только содрала! — Ленка, засучив рукав форменного платья, продемонстрировала бывшей уже класснухе, так удачно полученную сегодня с утра ссадину на руке.
Доставала с антресолей Саньке санки, чтоб отвезти капризу в детский сад по этому легонькому, таявшему на глазах снежку. Доставала и сверзилась, естественно, с шаткой трехногой табуретки. Рассадила локоть, и, пригрозив братцу, чтоб не сдал матери, которая тот час начала бы охотиться на Ленку с зеленкой, быстро оделась, схватила за ручонку Саньку, в охапку санки и сумку с книжками и была такова.
Волоча по холодному асфальту, лишь кое-где покрытому снегом санки с ликующим на морозе братиком, Ленка прислушивалась к саднящей и ноющей боли в локте, и конечно, поминала недобрым словом, шепотком и сквозь зубы, проклятую табуретку. Шепотком и сквозь зубы, но Санька, у которого ушки, верно, были как у кошки на макушке, все равно поприветствовал любимую воспитательницу новым словцом.
— Пыдсрачнiк!
— Это по украински табуретка! — успела вскрикнуть заполыхавшая как маков цвет Ленка.
— Знаю, — хмуро призналась воспитательница, и повелительным жестом отослав из раздевалки Ленку, сама занялась своим любимым воспитанником, нежно улыбаясь и что-то воркуя.
Вот как пригодилась Ленке теперь эта ссадина! Вот ведь не бывает же худа без добра!
— Иди сейчас же в медпункт! — ахнула Илона, — Замажь зеленкой! После урока ко мне в учительскую, я проверю! А ты, Скляр, верста коломенская, поменьше бы носился по коридорам. Хорошо, что ты Лемешеву сбил, представить страшно, что бы случилось, если бы Пантелееву. Да, и проводи Лену в медпункт. Я сама Моисею Семеновичу объясню, почему вы опоздали.