— Нет, только на три года. Два я уже прожил. Рахим, я бы вообще не уезжал! Зачем мне это все. Ну и наплевать, что из-за ее затей, вышибли с работы! Ты меня у себя пригрел, платишь даже больше, чем я получал в НИИ. А думать мне никто не запретит.
— Как она тебя… А сыновья что?
— Тоже видят свое будущее на «исторической» родине, а не здесь, на Родине. Спасибо, что хоть парторг в НИИ человеком оказался. От клейма предателя и ренегата избавил.
— Хотели исключить?
— Он им голосовать не позволил, они бы дорвались, исключили.
— Как ему это удалось?
— Вырвал у меня из рук партбилет и сунул самому горластому в… лицо. «Посмотри, герой, где, кто и когда ему партбилет выдавал! Ты сам в тылу жировал, на мясокомбинате! Я еще твое личное дело подниму, кто там тебя принимал и по каким рекомендациям!»
— Человеком оказался твой парторг, здоровья ему.
— Да, пожелание не лишнее, он сам на Степном тогда воевал, тоже было не сладко… Там и ранили.
— Соседями оказались, значит… Ладно, не горюй, и здесь прорвемся. Зря вот ты только мне про эту американку поведал, как я завтра их отцов отчитывать буду?
— Вместе отчитаем.
— Страшно даже представить, как говорит Илона Бектемировна.
Математик улыбнулся и кивнул, а Рахим Ахмедович заглянул ему в глаза и тоже кивнул. Судя по всему, его догадки имели под собой основание.
Глава 9. Передышка кончилась!
Глава 9. Передышка кончилась!
В личном рейтинге общеобразовательных предметов у Лемешевой биология-химия прочно занимали предпоследние места перед физикой, занимавшей последнее.
Преподавала биологию, равно как и химию, довольно странная особа.
Начать с того, что, будучи дамой уже довольно почтенного возраста, к этому своему возрасту ума она так и не набралась.
Увидев химичку впервые, Ленка была ошарашена всплывшей в сознании ассоциацией. Ей вдруг вспомнилась колода в сарае, на которой ее дед рубил кур. Естественно, он делал это не глазах у внуков, но смышлёная не по годам Ленка, мигом догадалась, откуда курочка в лапше. В станичном магазине кур точно не продавали.
Ленка поймала себя на непозволительной ассоциации, и тут же совесть принялась грызть ее как злобный хорь. Как это так, и почему она допускает такие сравнения! И грызла бы дальше, если бы довольно скоро не случилось нечто из ряда вон!
Однажды на уроке Надя Зубова отпросилась у химички в медпункт, и, не дождавшись разрешения, опрометью вылетела из кабинета.
Надежда Петровна повернулась всем корпусом в сторону закрывающейся за девочкой двери и произнесла, как бы про себя, но вслух, и на весь класс.
— Конечно, матери то нет, некому объяснить девчонке что надо…
И без купюр, со свойственной ей одной простотой выложила, что было надо сделать Наде, чтобы не бегать в медпункт с непозволительной скоростью из-за неких чрезвычайных, но регулярных обстоятельств.
Немного времени потребовалось Ленке, чтобы уяснить, что химоза в ста случаях из ста, когда надо было проявить такт и деликатность, проявляла эти качества с неповторимой грацией носорога на выставке хрусталя.
Обычно на ее уроках народ занимался чем угодно, художники отрабатывали технику штриха, музыканты решали задачки по сольфеджио, всем было по барабану, что там чекотит у доски химоза.
Всем было, но не Ленке. Однажды химичка, объясняя строение молекулы, разбавила свой монотонный монолог и привлекла образное сравнение.
— Наподобе как Юпитер крутится вокруг земли…
Ленку дернуло уже от одного «наподобе», что там говорить о Юпитере, внезапно слетевшем со своей орбиты!
Надежда Петровна была «счастливым» исключением в среде педагогического коллектива. Единственным исключением, спасибо судьбе. И обитала она обычно в своем кабинете на втором этаже, крайне редко его покидая. Но однажды покинула, и так некстати для Ленки и Славки что просто из рук вон!
Славка Цветаев тем утром подстерег Лемешеву у входа в директорское фойе, злой как весь ад в полном составе и завопил, не тратя времени на церемонии.
— Ага, Лемешева! У тебя минус единица! Это меньше нуля! Ты проспорила! А я-то дурак, думаю, чего это она «Сердца трех» не требует! Выиграла же!