Примечания:
*1. Автор намекает на образ в поэме В. В. Маяковского «плачущий большевик в музее»
Глава 10. Гамбургский счет
Глава 10. Гамбургский счет
После приключений Цветаева и Лемешевой в директорском фойе, о которых доложил Рахматуллаеву их свидетель и даже соучастник — рыжий кишонок, Камал понял, что дело труба.
Мальчонка, спасенный Лемешевой от неминуемой гибели под культовым скульптурным изваянием, как оказалось, вовсе не удрал тогда в свой спортзал.
Он забился в нишу перед раздевалкой и осмысливал случившееся, на предмет вероятных последствий. Из тех разговоров в фойе, что он подслушал и разобрал, сметливый кишонок сделал правильный вывод, что кому-кому, а уж ему бояться некого и нечего. Как только в фойе осталась одна учительница, ласкающая мраморные осколки, мальчишка легкой тенью скользнул в раздевалку и вернулся к своему обычному состоянию счастливой безмятежности. Правда, после уроковкакое-то беспокойство все же посетило его, одна неприятная мысль промелькнула в его рыжей головенке, и он направился за советом к тому, кого хорошо знал.
Так Рахматуллаев и получил сведения из первых рук об обстоятельствах крушения мраморного изваяния в директорском фойе. Камал заверил пацана, что если тот не будет болтать сам, Ленка и Славка его не сдадут, что они, хоть и чокнутые, но уж точно не стукачи, дал ребенку карамельку и отпустил счастливым. А сам лишился покоя, так как осознал, что беда может грянуть в любой момент.
И пока она не грянула, эту парочку, которую он свел, потакая козням директора школы, разводить придется тоже ему. Просто чудо, что вмешалась Берзия и свалила все на землетрясение. Не то, как говорит литераторша, страшно даже вообразить, что могло за всем этим воспоследовать!
Камал не стал дожидаться, когда сам директор вернется из своей командировки по городам и весям в поисках новых кадров и новых учеников. Ждать было просто некогда.
Этих иродов, как именовал их многострадальный Леха Азаров, конечно, сразу же после Славкиного бенефиса на контрольной по алгебре, рассадили. Причем математик отменил первоначальный вариант по просьбе географички.
На первую парту, рядом с Валькой Петровой, посадили Цветаева, а Лемешеву оставили на камчатке, где к ней сразу же подсела скромница Оноргуль. Ей почему-то не сиделось с прежним своим соседом. Камал как раз собирался неспешно разобраться почему. Но эти разборки не первостепенной важности можно было и отложить, а вот с «американцами» следовало разобраться немедленно. Потому как рассадить-то иродов рассадили, но проблему с американкой это никак не решало. Директор домой не торопился, но его образ неотступно прокручивался в голове Камала, образ неукротимого борца-вольника, и вот решение пришло!