Сначала он перехватил за завтраком ее пристальный взгляд, подмигнул и спросил.
— Мысленно срисовала меня, тезка? Так и дальше рисуй. Позировать я вам всем не буду, пусть меня ваша Азиза Алиевна больше не уговаривает. Так ей и передайте.
Потом парень ушел, а она осознала, что больше всего на свете хотела бы уйти с ним. Навсегда, и даже не важно, куда и зачем. Только бы с ним.
Весь день Эльмира осмысливала свое открытие и не замечала ничего и никого вокруг. Потом изменила себе и сделала глупость. Доверила тайну своего открытия Подберезкиной. Ну, а та, наверное, поделилась ею с кем-то еще.
На дискотеке кто-то в шутку объявил белый танец. Лирический тенор с винила тянул на все отроги, будя эхо.
«Спи, ночь в июне только шесть часов…»
Никто никого не приглашал, а Эльмирка отважилась…
Он едва коснулся ее талии и посмотрел прямо в душу с заметной укоризной.
— Ты меня, тезка, больше не приглашай… Пожалуйста.
Эти слова физрук-стажер произнес тихо-тихо, еле слышно. А вслух, для всех насмешливо и громко сказал.
— Вот ведь коварные гогены вы, ван-гоги! Сказал, не стану позировать, и не пытайтесь даже подъехать интриганы! Без никаких! Камал, забери от меня эту пэри!
До конца песни, показавшейся ей бесконечной, Элька танцевала уже с Камалом. На подкашивающихся ногах…
Эльмирке следовало бы сразу же тогда и уйти, как;подсказывало сердце. Но Камал под руку провел ее к остальным после танца. Джентльменом оказался, вот кто бы догадался!
— Хорошо танцуешь, Ахмедзянова! — кривя в усмешке подмалеванные розовой перламутровой помадой губы, съязвила Пантелеева. — Я слышала, ты тут в физрука втрескалась. Так ты учти, ему за это статья светит.
Одноклассники ответили взрывом хохота. Смеялась даже долговязая Лёка Андреева, напрочь лишенная от природы чувства юмора. Видно все в рост пошло. Нет, она не права, не смеялся Камал. Да, и Подберезкина тоже не смеялась, прятала от ее прямого взгляда свои бегающие карие глазки.
— Ну, и что тебе за дело, Пантелей! — перекрикивая смех, спросил Камал. — Тебе-то что? Сама вон влюбилась в Славку Цветаева, тебе же никто, кроме Лемешевой, не мешал его покорять?
— В меня? — ужаснулся Славка, и новый взрыв хохота раздался под навесом.
— Крышу не снесите, ребята, — попросила подошедшая Любовь Петровна, с невольной улыбкой. — Отбой. Пойдемте спать, разбирайте фонарики.
Они пошли по серпантинам, болтая и пересмеиваясь между собой, освещая себе дорогу фонариками.
Эльмирка мрачно припоминала, что еще Подберезкина весь вечер не отходила от физрука, взявшего на себя обязанности диск-жокея. Нинка даже не танцевала, а помогала выбирать физруку танцы для других, а еще беззастенчиво кокетничала с ним, просто увивалась. И вот ее-то он совсем не просил оставить его в покое. Улыбался польщенно и сам в ответ льстил, острил и веселил собеседницу. Куклу коварную, эгоистичную, вероломную… предательницу! А еще предательницу! «Да, да! А еще червяком, земляным червяком!» И еще раз — предательницу!!!
Эльмирка проворочалась до белого света и, как только услышала треньканье рукомойников и голоса девчонок из крайней палатки, быстро оделась и вышла в проснувшуюся дубраву. После бессонной ночи, как обычно, мир был особенно ярок, а свет по-особенному бел.