— Ну-да, ну-да, — встрял в разговор я. — Вон год назад Ирку Еремину изнасиловали и убили. Весь поселок знает, кто это сделал, а преступников так и не нашли.
Участковый развернулся ко мне и сердито ответил:
— Слышь, мало́й, ты в разговоры взрослых не встревай! Понял?
— А чем он вам помешал? — поддержала меня maman. — В этом деле он самая что ни на есть заинтересованная сторона. Он пострадавший. При этом чуть не погиб.
— Нина Павловна! — проникновенно сказал участковый. — Ну, ведь он не погиб, так ведь? Если мы с вами сейчас этот вопрос не решим, то решать его будут другие люди. И кто знает, как оно обернется.
— Сын у вас — подросток развитый, хулиганистый, — продолжил он. — На дискотеки ходит, покуривает втихаря. Да и винцо потягивает. Что, разве не так?
Я почувствовал, что краснею. Я был просто ошеломлен от такого наглого и, главное, совсем безосновательного вранья. Я никогда в жизни не курил! Насчет спиртного… Ну, выпили мы на мой день рождения шампанского, на Новый год. Ну и всё! А чтобы курить? Да если б мой тренер узнал, мне б в жизни секции не видать!
А участковый продолжал:
— И в школе его соответственно охарактеризовали. Так что, вы, мамаша, повнимательнее за сыночком там приглядывали. Хотя я понимаю, безотцовщина и всё такое…
Я практически потерял дар речи. И maman словно почувствовала моё состояние, обрезала словоизлияния милиционера:
— Мой сын не курит, не пьет, занимается спортом — борьбой самбо. Кстати, занимается у вас, в обществе «Динамо». Знаете, кто у него тренер? Полковник милиции Смирнов Геннадий Николаевич. Странно, что вы этого не знаете.
— И еще, хотелось бы взглянуть на эту характеристику из школы, — продолжила она. — Кто ее вам выдал? Покажите, пожалуйста.
— Я не захватил с собой! — с явной издёвкой улыбнулся участковый.
— Я, пожалуй, завтра в школу схожу, — задумчиво сказала maman.
— Сходите, сходите! — кивнул майор. Он встал.
— Я, пожалуй, тоже пойду, — заявил он. — Очень жаль, что вы не захотели меня понять. Вы понимаете, что в следующий раз к вам не я приду? Не я, а совсем другие люди…
Мы вышли в прихожую вслед за ним. Он снял с крючка фуражку, повернулся ко мне, осклабился:
— Ты это, когда будешь по улице гулять, почаще оглядывайся, самбист недоделанный!
— Засранец! — в бешенстве выдохнул ему в спину я. Интересно, но я вдруг почувствовал, что вместе с выдохом в спину милиционера из меня словно вылетела какая-то незримая субстанция. Как будто я ему в спину плюнул. И вместе с тем мне вдруг сразу стало легче, словно меня покинуло что-то нехорошее.
— Засранец, — повторил я опять едва слышно, практически одними губами. Но maman меня услышала.
— Ага, еще тот засранец! — согласилась она, выглядывая в окно кухни.
— Ушел! — сказала она. — Только как-то странно. Посмотри!
Я присоединился к ней. Майор быстрыми шагами удалялся от подъезда, держа спину неестественно прямо, словно проглотил лом.
Maman скомандовала:
— Собирайся! Мы немедленно едем в Москву!
Глава 7
Москва. В гостях у дяди Славы
Сборы заняли меньше получаса. Я переоделся в новые джинсы, схватил ветровку. Огляделся. В принципе, всё, больше мне ничего не нужно. Немного подумав, я достал фотоаппарат — старенький «ФЭД-2», подаренный мне maman на 14-летие, повесил на плечо. Вытащил из ящика комода и сунул в карман комсомольский билет.
— Бери сумку, пошли! — сказала maman. Она тщательно завесила окна плотными шторами, перекрыла газ, выключила рубильник на электросчетчике.
— Посмотри на площадку! Есть кто-нибудь?
Maman вела себя, как в каком-нибудь детективе. Я поддался её настроению, осторожно выглянул за дверь, готовый немедленно податься назад. Лестничная площадка была пустой.
Мы вышли из подъезда, дошли до остановки. Maman крутила головой, словно высматривая слежку. Я подавленно молчал.
Автобус подошел практически тут же. С учетом вечернего времени пассажиров на остановке было немного.
Только в салоне, когда автобус тронулся, предварительно оглядевшись и не увидев никого из знакомых, maman облегченно вздохнула.
— Что случилось, ма? — спросил я. — Объясни, в конце концов, в чём дело? Куда мы едем? Зачем?
— Я не хочу, чтобы тебя какая-нибудь шпана пырнула ножом в подворотне! — ответила она. — А всё идет к этому. Весь Химик прекрасно знает, кто убил твою одноклассницу…
— Не одноклассницу, — поправил я. — Мы в параллельных классах учились.
— Не важно! — рыкнула maman. — Я вместе с Ольгой Ивановной, — она пояснила, — её мамой, ходила в прокуратуру заявление писать. И в обком партии тоже ходили.