Трифон сидел напротив, с интересом рассматривая меня.
— Тяжко? — поинтересовался он. — Глотни!
Он протянул мне глиняную кружку. Я ухватил её обеими руками, поднёс ко рту, сделал несколько глотков. Ядрёный квас обжег горло. Я закашлялся. Потом сделал еще несколько глотков.
Голова прояснилась. Руки перестали дрожать. Даже облегчение какое-то испытал.
— Спасибо! — я вернул кружку Трифону. — Хорош квас, до самых печенок продрал! Квас — вырви глаз!
— На здоровье! — широко улыбнулся в ответ довольный домовой. — Если что, зови!
Он подошел к двери. И я увидел, как он стал истончаться и утекать, словно превращаясь в сизый дымок, в щель. Я это реально видел!
Я откинулся в кресло…
Десять часов подряд почти без перерывов Герис учил меня магическому зрению. Учил, как погружаться в себя, видеть своё магическое ядро, свой узел силы и через него видеть окружающий мир. Десять часов. Мои старания Герис стимулировал, как учитель нерадивого ученика в средневековой школе. Правда, не розгами, но достаточно болезненными уколами-импульсами по «пятой точке». А когда я, потеряв терпение, попытался возмутиться и, честно говоря, послать и его, и его учёбу в очень далёкое путешествие, он убедительно заявил:
— Поздно. Раньше надо было думать! У тебя выхода другого нет. Не научишься, магия твой организм сожрёт за два-три месяца.
Герис сотворил полупрозрачный манекен-фантом, в котором я узнал себя. Внутри в районе солнечного сплетения висел яркий шар с протуберанцами лучей.
— Смотри, что тебя ждет!
Лучи стали вытягиваться в нити, пронзая всё тело до кончиков пальцев на руках и ногах. Тело вокруг них стало усыхать, съеживаться, пока не превратилось в карикатурного человечка из детского стишка про «палку-палку-огуречик».
— Ты должен научиться управлять ей!
Несмотря на это я пару раз пытался выйти из астрала, щипая себя, но совершенно безуспешно. Герис только посмеялся над этими попытками.
— Я разве с урока тебя отпускал?
К концу занятия я, хотя уже сильно устал и практически «плыл», но научился видеть магическую силу и ауру. Причем, «переключаться» с обычного зрения на магическое оказалось совсем просто. Достаточно было установить «якорь» — кодовое слово-переключатель.
— Достаточно быстро необходимость в этом «якоре» пропадёт, — пояснил учитель. — А сейчас, чтобы не путаться, будешь пользоваться словами-командами, которые запускают магические конструкты. Или заклинания, как вы их называете.
Я, шатаясь, как пьяный, поднялся с кресла, шагнул к кровати и повалился. Спать! Спать! Спать!
— Ты спишь что ли?
Я поднял голову от подушки, зевнул. В дверях стояла maman и удивленно смотрела на меня.
— Что случилось, Антон?
— Ничего, — я зевнул, поднялся, с удовольствием потянулся. — Сколько времени?
— Пять часов! Вечер на дворе!
— Ого! Вот это я придавил…
— Не то слово, — усмехнулась maman. — К тебе твои друзья уже второй раз приходят. А ты всё дрыхнешь.
— Какие друзья? — удивился я.
— Во дворе сидят, — показала maman рукой. — Вон…
Я выглянул в окно. На бревнах во дворе сидела давешняя троица во главе с рыжим Семеном и лузгала семечки, сплевывая шелуху под ноги.
«Колхоз! Деревня! Позор и срам!» — сразу вспомнилась гневная реплика нашей класснухи — учителя русского языка и литературы Нины Терентьевны, увидевшей, как мы грызли семечки на школьном дворе.
Я еще раз зевнул, с удовольствием потянулся и направился к ним.
— Привет, парни!
Семен привстал с бревна, протянул ко мне руку с семечками в кулаке. Я подставил ладонь.
— Угостись…
— Спасибо! — я сел рядом. Разборки отменяются, стало быть. Из-за забора со своего двора на нас опять косился Леха Длинный, который опять делал вид, что чем-то занят. Семен бросил на него взгляд, криво усмехнулся. Мы сидели, лузгали семечки и молчали.
— Ты что, не сказал, что только из больницы вышел? — невзначай спросил он. — После аварии?
— А зачем? — ответил я вопросом на вопрос.
— Действительно, зачем?
Рыжий встал, приятельски хлопнул меня по плечу, направился к калитке. За ним потянулись его приятели. Он обернулся и бросил:
— Ты вечером приходи к озеру. Посидим, картошки напечем. На гитаре умеешь играть?
— Не умею, — я мотнул головой.
— Я тоже не умею, — усмехнулся рыжий. — Кстати, — он махнул рукой в сторону Алексея. — Это он тебя сдал, что ты с Анькой целовался.
— Я с Анькой целовался? — удивился я. — Нифига себе! Кто такую ерунду сказал?
— А что, нет?
— Да ну нафиг! С какой радости?