Из-под двери еле пробивался тусклый луч.
Эндрю Лимен сжал кулак и заставил его тихо постучать в дверь мисс Фрэмуэлл.
Дверь медленно распахнулась.
Позже, когда они сидели на крыльце, Эндрю Лимен нервно потея и едва унимая лихорадочную дрожь, искал нужные слова. Он хотел предложить ей руку и сердце. Луна была уже высоко, и шрам его выглядел так, словно на лоб упала тень от какого-то листка. Он мог бы не показывать его вовсе, повернуться к ней профилем, словно аверсом медали. Но сделай-он так, казалось ему, и половина из множества слов окажется несказанной, да и сам он ощутит себя лишь половинкой человека.
– Мисс Фрэмуэлл… – выдавил он наконец.
– Да? – Она смотрела на него, словно видела впервые.
– Мисс Наоми, я не уверен, что вы обращаете на меня внимание.
Она ждала. Он заставил себя продолжать.
– Вы мне нравитесь. Я совершенно уверен в этом. Буду говорить прямо, без долгих предисловий. Мы часто сидели вместе на этих ступеньках. Кажется, мы достаточно узнали друг друга. Конечно, вы на добрых пятнадцать лет моложе меня, но что нам мешает связать наши судьбы? Что вы думаете об этом?
– Большое спасибо, мистер Лимен, – быстро сказала мисс Фрэмуэлл. Она была очень деликатна. – Но…
– О, я знаю, – сказал он, подавшись вперед. – Я знаю! Все дело в моей голове, в этом проклятом шраме на лбу!
– О, нет, мистер Лимен, я даже не подумала о нем, я вообще никогда о нем не думаю. То есть я бы не прочь узнать что-нибудь об этом, но не думаю, что ваше ранение может быть помехой. Одна моя подруга, очень близкая, вышла замуж за человека с протезом ноги. Она говорила, что долгое время даже не знала об этом.
– Все эта проклятая дыра! – с горечью воскликнул мистер Лимен. Он достал плитку жевательного табака, рассмотрел ее, собрался было откусить, но потом раздумал и убрал в карман.
Сжав кулаки, он смотрел на них, словно это были два больших камня.
– Хорошо, я расскажу вам, как это произошло. Расскажу вам все.
– Не стоит, если вы не хотите.
– Я уже был однажды женат, мисс Наоми. Был, черт побери. И в один прекрасный день моя жена просто взяла молоток и ударила меня прямо в лоб.
Мисс Фрэмуэлл порывисто вздохнула, словно в темноте обо что-то ударилась.
Мистер Лимен ткнул кулаком горячий воздух.
– Да, мэм, прицелилась и ударила в лоб молотком. Честное слово, весь мир словно взорвался передо мной. Все обрушилось на меня. Это было так, будто весь дом обвалился в одну кучу, на меня. Маленький молоток похоронил, слышите, похоронил меня! Было ли мне больно? Не знаю, не помню.
Мисс Фрэмуэлл ушла в себя. Она закрыла глаза, думала о чем-то, шевеля губами.
– Она сделала это так спокойно, – недоуменно произнес мистер Лимен. – Просто подошла ко мне, когда я лежал на диване – был вторник, часа два пополудни – и сказала: «Вставай, Эндрю!» А когда я открыл глаза, стукнула меня молотком. О, боже…
– Но зачем? – спросила мисс Фрэмуэлл.
– Просто так, без причины. Она вообще была вспыльчивой.
– Но почему она решилась на такое?
– Я же вам говорю – просто так.
– Она была сумасшедшая?
– Возможно. Да, скорее всего.
– Вы подали на нее в суд?
– Нет. В конце концов, она не ведала, что творит.
– И не ударили ее?
Мистер Лимен прервался, заново переживая – так ясно, так подробно – все, что он тогда почувствовал. Потом попытался передать словами.
– Нет. Я, помнится, встал… да, я встал и спросил: «Что ты делаешь?», а потом, спотыкаясь, пошел мимо нее к зеркалу. Я увидел дыру, очень глубокую, из нее текла кровь. Я выглядел, как индеец в боевой раскраске. А она, моя супруга, просто стояла и смотрела. Потом завизжала от ужаса, швырнула молоток на пол и выскочила из комнаты.
– И вы потеряли сознание?
– Нет, сознания я не потерял. Кое-как выбрался на улицу и пробормотал кому-то, что мне нужен врач. Потом сел в автобус, представляете, сам сел в автобус! И купил билет! И попросил высадить меня у первой же больницы. Все ахнули в один голос, честное слово. А потом навалилась слабость, и очнулся я, когда доктор обрабатывал мою голову, голую, словно наперсток, словно деревянная затычка от бочки…
Он поднял руку к своей отметине, ладонь осторожно запорхала поверх нее, как язык трогает то место, где недавно был зуб.
– Аккуратная работа. Сначала доктор глядел на меня так, будто в любую минуту я могу упасть мертвым.
– И долго вы пролежали в больнице?
– Два дня. Когда я понял, что ни лучше, ни хуже мне уже не будет, я встал и ушел. Но за эти два дня моя жена успела подцепить кого-то и смыться.
– О, боже мой, боже мой, – сказала, переводя дыхание мисс Фрэмуэлл. – У меня сердце бьется, как птичка в клетке. Словно я сама все это видела, все слышала, все почувствовала, мистер Лимен. Почему, почему, почему она так сделала?