А самым распространенным способом был отвар особой травки, которую выращивали у себя в кухонных ящиках некоторые ушлые дамочки. Пользовались сами, снабжали соседок и тех же миточек — вольных барышень, скрашивавших досуг замученных работяг за сходную плату.
Разумеется, речи не могло идти о том, чтобы сознаться врачу в употреблении.
Стефан подозревал, что тяжелыми третьи роды Соль оказались именно из-за чудо-травы. А ведь на нее запросто могли донести. И кто знает, какую кару тогда назначат матери троих детей?
Сама Соль на такое всегда отмахивалась — мол, что за выгода покупательницам доносить на нее! Им же со временем негде станет доставать единственное доступное в гетто средство контрацепции. Собственное здоровье ее тоже не слишком волновало. Мол, не столь великая плата — последние трудные роды. А десяток ребятишек, как у матери, она не планирует. Трое — вполне приемлемое количество, которым можно и ограничиться.
Спорить с ней? Соль давно никого не слушала.
Несчастье обрушилось внезапно. Смерть одной из соседок Соль всколыхнула весь район. Да что там — все эр-гетто!
Кровотечение, скоропостижная смерть молодой женщины. Впоследствии выяснилось, что та еще и была беременна. Как-то сразу сделалось известно, что та покупала запрещенную траву у Соль. Нашлись свидетели.
Стефан, уловив краем уха подробности случившегося из разговора коллег, рванул к дому Соль. Впервые наплевал на рабочие обязанности, удрав прямо со смены.
Предчувствие беды не обмануло.
Он таки опоздал. Плачущих малышей забрала соседка — та самая, чьих девчушек Соль учила читать. Пустая квартира оказалась разгромлена. На полу — грязные следы, растоптанный почвенный субстрат. И вывороченные из шкафов, расколотые лотки со злосчастными растениями.
У горе-муженька в этот день была смена. И Стефан подозревал, что тот пальцем не шевельнул, даже когда услышал, что на жену указали как на виновницу трагедии.
Сам он рванул в сторону центральной площади — та находилась недалеко. И именно в той стороне царили гвалт и столпотворение.
Вот жандармы, которые должны были арестовать виновницу, не успели. И что им мешало арестовать ее сразу? Но нет — они подъехали спустя почти час после того, как квартиру разгромили так называемые народные мстители.
Позже Итамар сочувственно поведал Стефану, что Соль погибла от одного из первых ударов — в висок ей влетело что-то тяжелое. Так что два с лишним десятка ранений от ножей и отвертки для нее роли уже не сыграли.
Тело жертвы самосуда, посмертно обвиненной в распространении запрещенных веществ, кремировали. Церемонии не было, не пустили даже близких родственников.
Стефан так и не увидел ее после смерти. Может, и к лучшему.
Пробиться на площадь ему не удалось. Слишком большая толпа собралась. В тот день ему показалось, что туда сбежалось все гетто. Он лишь издали увидел свалку неподалеку от здания синагоги. Мелькнул в людском месиве край платья Соль — а может, ему просто показалось.
Скорее всего, показалось. Что можно было различить в кишащей куче?
Возможно, из-за того, что не удалось увидеть тела, он еще месяц не мог привыкнуть к мысли, что Соль больше нет. Что она действительно умерла. Все казалось, что он просто не может ее застать дома. Что она, возможно, уехала куда-то — хоть это и было совершенно невозможно.
И лишь месяц спустя он вспомнил об обещании, данном ей при последнем разговоре.
*** ***
К сборам подошел основательно: побрился, нарядился в новый костюм.
Оглядывая себя в зеркало, усмехнулся криво. Теперь-то старик Соломон не сможет сказать, что он — сопля, а не жених. Колледж два года, как окончен. За эти два года он даже продвинулся по службе. Месяца три, как его поставили бригадиром.
И все равно, нажимая кнопку звонка, ощутил внутренний трепет. Может, даже не перед главой семейства. А в предвкушении — что скажет Сара, когда он озвучит, с чем явился.
Уж наверняка за четыре года острая на язык малолетка не изменилась! А лет ей сейчас примерно, как было Соль, когда он только переехал сюда.
*** ***
Сосед хмурился, глядя исподлобья на сидящего перед ним гостя.
— Значит, руки моей дочери просишь, — проговорил он наконец. — Сары.
Стефан кивнул. В горле пересохло. И, вроде, сосед — человек, с которым давно знаком. Тот его вроде как уважает. Да и сам Стефан за истекшие годы из чужака превратился в хорошо знакомого большинству соседей и коллег человека, хорошего специалиста. Но... он снова ощущал себя сопливым мальчишкой.