Она побледнела, испуганно уставилась на него. Да ладно! Неужели ей самой не приходило в голову?
— Уж если ваш визит в администрацию сочли признаком неблагонадежности, — он развел руками.
— Да я же, — женщина запнулась. — Я на самом деле давно хотела выйти на работу. Денег не хватает, Кэтсуо работает один. А малышей четверо. Младшие подросли, могут уже пойти в садик. Я знаю, что половину моей зарплаты придется отдать туда. Даже больше, наверное... но все равно нам станет хоть чуточку легче. Пока Кэтсу работал, у меня не было шансов устроиться...
— Вон что! Ну да, грех не воспользоваться таким случаем. Пусть и не слишком радостным.
Она покивала.
— Жаль, что не смогла ничем вам помочь, — она снова насупилась. — Я слишком мало знаю. Спасибо, что пытаетесь помочь Кэтсуо.
Угум. Хоть и не будет с этого проку — этого она говорить, разумеется, не стала. Но слова повисли в воздухе. Сказать больше было нечего. Да и время позднее — ему пора домой, а ей — детей спать укладывать. Старшему с утра в школу.
Распрощавшись, Стефан направился домой. Невыносимо длинный тяжелый день наконец закончился.
*** ***
— Вы этого парня навещаете чаще, чем его собственная жена, — хмыкнул жандарм.
— У жены — детей четверо. У меня, конечно, тожеработа. Но ее изредка можно оставить без присмотра. В смысле, доверить присмотр кому-то из подчиненных. Ито-сан, я пришел к вам с несколько нескромным вопросом.
— О ходе следствия не спрашивайте.
— Не буду. Я хотел спросить о супруге господина Отори. Детей четверо, а с деньгами у семьи неважно. Если ей дадут разрешение на работу после того, как они совсем закончатся, ей с детьми придется голодать.
— Вы вроде не верили в его виновность.
— Когда следователь говорит, что не может ничего рассказать о ходе следствия — это дрянной знак. Да и то, что его дело на вашем личном контроле, говорит о многом. Глава управления жандармов не берется за что попало. Виновен Отори-сан или нет — а следствие, судя по всему, обещает идти еще очень долго. Будет печально, если один из лучших бригадиров выйдет на свободу и обнаружит, что его семья умерла от голода. Я понимаю, что это — не ваша забота. И формально у вас нет связей в администрации района. Но, быть может, вы сумеете чем-то помочь. Или мне стоит сразу обратиться к Накамуре-сану?
— Я выясню, что можно сделать, — Ито тяжело вздохнул. — Но ничего не обещаю.
Стефан кивнул. Все предельно ясно. Жена человека, подозреваемого в теракте. Не может ведь быть такого, чтобы она не была в курсе его замыслов?
— А сами вы? — осведомился он без особой надежды. — Вы верите в то, что Отори виновен?
— В моем случае вера неуместна, — жандарм хмыкнул. — Я должен не верить, а выяснять наверняка.
Невеселая история. Эдак через пару-тройку дней жена Отори отправится за решетку. Дети — в местный интернат. А сам он рискует навлечь подозрения и на себя, если продолжит так же настойчиво переживать о судьбе подчиненного.
Похоже, пора заканчивать с визитами в жандармерию. Все равно ничего не узнает.
Распрощавшись с главой управления, направился к выходу. Ничем он Отори не поможет, если станет являться сюда, как на работу.
А дело и правда — дрянь. Почти неделя прошла — а Отори и не думают выпускать! Новых сведений, судя по всему, нет. А откуда им быть? И Сара так по-прежнему и не перезвонила.
Глава 15
— Вид у тебя невеселый, герой, — заметила Сара. — Сидишь, как в воду опущенный.
Спустя пять дней после того, как электроснабжение восстановили, она явилась сама. Без звонка, без предупреждения.
— А я по жизни в воду опущенный, — не удержался Стефан. — Шлимазл был — шлимазлом остался.
— Ой-вэй, сколько самокритики, — она негромко рассмеялась. — Что у тебя такое стряслось?
Он поморщился. Не хотел жаловаться на жизнь. Он ведь прекрасно знал, на что идет! Но Сара глядела пристально, выжидающе. Не ляпнешь ведь — не твое дело, мол.
И он принялся пересказывать события последней недели, начиная с визита жандарма. На удивление, вышло коротко. Всего несколько фраз.
— Тоже еще, проблема, — Сара фыркнула. — Ну, посидит немного твой бригадир. А потом ты его с семьей переправишь в большой город, раз уж переживаешь за него.
— Вот так все просто? — растерялся Стефан.
— А что сложного? — удивилась она. — Ты забываешь. Скоро все изменится.
Он кивнул. Изменится, да. Изменится — только не все и не для всех. Или наоборот — все и для всех изменится так, что… он сам не мог сформулировать, что именно его тревожит.