В конце 1936 года, к 100-летию со дня гибели А. С. Пушкина, вождь всех времен и народов Сталин приказал собрать в одном месте реликвии, оставшиеся от поэта. Бросились искать всё, что уцелело, в том числе камер-юнкерскую шляпу. И, что самое интересное, – её нашли. Она обнаружилась в глухой деревне. Придворную шляпу поэта, уже без плюмажных перьев и золотой короны, донашивал местный пастух…
Софья Салтыкова
Сейчас даже сложно себе представить, что во времена Пушкина мужчин в России было вдвое больше, чем женщин. И войны шли частые, поубивало много блестящих дворян-офицеров, а все равно девицы не беспокоились за свое будущее. Оно для великосветских невест было одинаковым: в 16–18 лет с помощью маменьки-папеньки «составить хорошую партию», и пусть муж намного старше, зато богат. Дети пойдут – это тоже понятно. Зато замужней даме предоставляется адюльтерная свобода, можно влюбляться, свет на такие вещи смотрит спокойно, если всё в рамках приличия, без семейных скандалов.
В душе каждой молодой особы в те времена жила уверенность, что у мужчин век короток, и самой судьбой предначертано второй раз сходить замуж. У всех примерно так. Статистика – упрямая вещь: на каждую женщину приходится по два мужчины, и это только в среднем.
Из пушкинского окружения известен, пожалуй, только один случай, когда вдова отказалась выйти за другого, сохранив верность мужу на всю жизнь. Когда не стало П. В. Нащокина, доброго и веселого приятеля Пушкина, отставной генерал К. К. Данзас, что был в 1837-м секундантом поэта, посватался к Вере Александровне. Но вдова Павла Воиновича мягко сказала ему: «Если вы действительно любите меня, то верно поймёте, что настоящая любовь – единственна и вечна».
О, какие были времена! О, какие разные нравы…
Барышню, о которой пойдет ниже речь, звали Софья Михайловна Салтыкова. Она была единственной дочерью весьма богатого московского помещика, и к началу этой истории (лето 1823-го) шел ей 18-й год. Была неплохо образована и воспитана, в мере красива и не в меру кокетлива. Проводила дни своего девичества не на балах в столице, а в деревне, сосланная подальше от соблазнов и греха в отцовскую усадьбу, где скучала, мечтая о женихах и ведя переписку со своей подружкой – такой же барышней на выданье.
Благодаря только этим письмам, сохранившимся у подруги, мы и сможем узнать, как легко и просто распорядилась Софья Салтыкова жизнью и судьбой двух мужчин, «предназначенных» ей статистикой. Свой же семейный архив, включая переписку мужа с Александром Сергеевичем, она «за ненадобностью» уничтожила, не переживая и не задумываясь.
Одна только шляпа камер-юнкера А.С. Пушкина случайно сохранилась – и то слава Богу…
Петр Каховский
Петр Каховский (кстати, близкий родственник Аннет Олениной, к которой в 1829 году сватался Пушкин) военную службу начал юнкером в лейб-гвардии Егерском полку. Был разжалован в рядовые за «шум, разные неблагопристойности и неплатеж денег» Короче, проигрался. Сослан рядовым на Кавказ, через год уже корнет, а вскоре произведен за храбрость в поручики. Уволен в отставку по болезни, лечился за границей, вернулся в родовое имение, «выморочное и убыточное». Оказался соседом Сонечки Салтыковой. Но, конечно, он никак не мог «составить хорошую партию» далеко не бедной барышне.
Однако этот нищий сосед Салтыковых обладал пылкой душой – и любовь его вспыхнула неземным пламенем. Сонечка поначалу с ним играла со скуки, завлекая своего кавалера в извечные тенета женского коварства. Но постепенно и сама вдруг увлеклась, вдохновленная пылом стремительно разворачивающегося романа.
Ах, какие письма он пишет! Как откровенно говорит о своей страсти – именно такие горячие и такие бесстыдные слова ей так хотелось читать и перечитывать душными ночами, зная, что у калитки стоит Он! И как хорошо, что можно отвечать коротко, ничего не обещая и лишь намекая, что ей приятны его чувства, но только пусть не думает, что…
Не прошло и недели, как она согласилась на тайное свидание. И вот уже Софья Салтыкова пишет подруге: «Сколько ума, сколько воображения в этом молодом человеке! Сколько чувства, величия души, какая правдивость! Сердце его чисто, как кристалл. Я чувствую, что полюбила его всей душой!»
Конечно, о браке не могло быть и речи – родители её были бы категорически против. Молодые люди дошли уже до того, что Софья Михайловна согласилась бежать из отцовского дома и обвенчаться тайно. Но – в последний момент барышня все-таки передумала, и влюбленный Петр Каховский напрасно прождал свою Сонечку.