— Я узнал только что. От врача. Продажная больница. Элитная, поэтому продажная. Здесь вечно делают аборты знаменитости и жены политиков, конфиденциальность зависит от суммы. Макс разрешил им сказать мне о произошедшем, — спокойно ответил он, встречая ненависть Марины.
Зара забилась в угол и тихо всхлипывала, что-то бормоча себе под нос. По ногам сбегали капельки теплой жидкости — её кровь. Жизнь малыша сейчас стекала по бедрам и вниз. Она дотронулась до внутренней стороны бедер и обмакнула палец в кровь. Кровь её сыночка или дочки… Рыдания нахлынули с новой силой. Марина повернулась к ней, исследуя тревожным взглядом, потом к Стефану.
— Ненавижу тебя. Ненавижу за то, что ты мог помочь, но выбрал своего придурка-друга, — выплюнула она и с трудом оторвала Зару от пола. — Выйди. — Даже не посмотрела на Стефана.
Он вышел, не проронив ни слова. Она была права. Он всю жизнь делал выбор в пользу Макса. И видимо, зря.
Марина помогла Заре умыться и принять душ, одела её в чистую одежду. Зара ничего не соображала. Нервная система потерпела крах, полное уничтожение. Всё происходящее вокруг её мало интересовало. Она про себя говорила со своим малышом. Переставляя ногами на автомате, двигая руками, словно робот, она делала то, что говорила Марина. В голове раздавался детский плач, затем — смех. Кровавые слёзы омывали сердце, раны в душе болели, поливаемые ядом осознания его поступка. «Зря мы верили в него. Зря, — говорила она сама себе. — Он не полюбил нас. Он не способен на любовь». Марина взялась за ручку двери, но Зара остановила его.
— Он убил его, — хрипло прошептала, смотря подруге прямо в глаза. Зрачки расширились, цвет глаз помутнел.
— Не думай об этом, моя дорогая. Не думай. — Чмокнула Зару в лоб, подставляя плечо для опоры.
Стефан отвез их в аэропорт. Билеты были забронированы заранее. Макс. Все просчитал.
— Останьтесь, — попросил Стефан, чувствуя, как внутренности сжигает пожар пустоты. Его девочка оставляла его навсегда. А его брат убил ребёнка и окончательно свихнулся.
— Нет. Никогда. Забудь обо всем, что между нами было. Ненавижу вас обоих. Уроды. Оба. — Марина отвернулась от него, поддерживая Зару, которая, казалось, была готова упасть в любую минуту. Она не подавала признаков жизни. Не говорила, казалось, даже не дышала.
Он протянул к ней руку, но она скинула её с себя.
— Не прикасайся ко мне, — прошипела. — Такой же псих. Надеюсь, он сдохнет в скором времени в страшных муках. И ты с ним!
Мужчина проводил их взглядом. Его жизнь уходила сейчас вместе с ними. С ней — Мариной. Он прощался со своим сердцем. Макс убил и его тоже. Спокойствие было напускным, в душе сейчас кислота прожигала то светлое, что осталось в его душе после пожара. В глазах отражалась улыбка Марины и её объятия и… Зара в её нынешнем, разбитом состоянии. Он сломал её, опустошил, вырвал с корнем женскую сущность… Боже, что Макс наделал. Ему это не сойдет с рук. Больше не сойдет. Стефан уехал из аэропорта, разламываясь на части внутри.
В это время самолет рейса Лос-Анджелес — Москва набирал скорость. Зара смотрела в иллюминатор невидящим взглядом. Огни большого города сменились поминальными… Всё правильно. Она же шлюха. Шлюхе не было прощения. Малышу будет лучше без неё на небе. Такая мать, как она, самое большое наказание.
— Я буду любить тебя всегда, — тихо, почти не слышно, проговорила она и приложила ладонь к окошку, словно касаясь небес и её малыша. — Всегда…
* * *
Женщина стояла перед входом в церковь, теребя в руках носовой платок, насквозь мокрый от слез. Она устала их стирать, устала пытаться остановить этот поток боли. Слёзы просто катились по щекам, падали и навсегда умирали, унося с собой все мечты и надежды, смывая воспоминания. Зачем она тут стоит? Что хочет сделать? Она и сама не знала. Впервые она пришла к Богу, впервые захотела попросить прощения у Всевышнего за всё. Теперь, когда у нее зияла огромная дыра вместо сердца, теперь, когда она была пуста внутри, оставалось лишь одно - покаяться. Как всегда, люди начинают тянуться к свету слишком поздно, когда стоят уже на руинах своей жизни, когда не к кому больше пойти, кроме как к нему, к Богу…
Сделав несмелый шаг в сторону храма, женщина остановилась. Примет ли Он ее? Дарует ли Он ей свое прощение? Женщина положила одну руку на живот, шепча о своей любви малышу, который никогда не будет рожден, мысли о чём заставляли слёзы сильней катиться по щекам, а другой — толкнула тяжелую дверь. Свет десятков витражей окрашивал помещение всеми цветами радуги, как бы приветствуя грешную душу женщины и обещая ей свободу и прощение. Иконы испускали волны успокаивающего света, как будто зовя ее к себе, помогая сделать этот шаг к свету. Она не знала, что надо делать, но сердце само подсказало. Женщина упала на колени перед иконой Пресвятой Богородицы, и слезы затопили ее с новой силой.