Я полностью выжал газ, и моя ленивая, тяжелая буханка медленно покатилась вперед. К моменту, когда я должен был показаться на открытой поверхности, пришло время включать вторую передачу, что я и сделал. Как же медленно она разгонялась. Её создатели, явно, не думали о скорости, как о первоочередной характеристике, а для меня она была одной из таковых. Я пытался вытолкнуть педаль газа из салона, и мне это почти удавалось, только быстрее машина от этого не ехала. К моменту, когда пришло время врубать третью, я едва-едва набрал 30-40 километров. Выжав сцепление, я столкнулся с подлостью, которую не ожидал, но которую , в тайне, боялся. Рычаг ни в какую не хотел вставать в нужное положение, как я его ни вдавливал и не пихал. Музыка громыхала у меня в ухе, но я не мог разобрать ее, мой пульс участился, я чувствовал себя ребенком, играющим в прятки и стоящим в шкафу, к которому только что подошёл вода. Еще секунда, и он распахнет дверь и найдет меня. Я нервничаю и потею. Теперь рука еще и скользит по рычагу. В какой-то момент, я понимаю, что машина сильно снизила скорость до такой степени, что не потянет уже и вторая передача, а первую на ходу будет точно не воткнуть. Нужно остановиться. Не теряя много времени на раздумья, я выжимаю тормоз до отказа, но автомобиль продолжает катиться. Я слышу громкий хлопок. Изо всех сил дергаю ручник, и буханка со скрипом останавливается, шаркая заблокированными колесами по рыхлой земле. В этот самый момент, передо мной разрывается снаряд, поднимая в воздух пыль, грязь и рваные ошметки земли. Это поразительно, но, если бы я продолжил движение, в воздухе, скорее всего, витали бы уже мои рваные ошметки. Громоздкая и неповоротливая буханка дала мне шанс. Я снова воткнул первую и тронулся, поспешно разгоняясь, объезжая воронку от взрыва, и переходя на вторую. Еще немного разогнавшись, я беру левее и снова оттормаживаюсь. Снова хлопок, и взрыв слышен уже где-то справа. Примерная тактика и схема движения сформировалась в моей голове, я постарался сосредоточиться и даже запомнил мотив AC/DC, игравший у меня в ухе. Такими рывками и резкими остановками с поворотами я добрался до половины поля и уже не рассматривал возможность оставаться на нем навсегда. Поразительно, что делают с человеком уверенность и нажеда: мои конечности двигались слишком слаженно, как части немецкого, хорошо собранного механизма. И буханка уже не давала ни одного сбоя, тоже почувствовала эту уверенность. После четвертого взрыва поблизости я уже, практически, перестал их замечать, ехал себе по замысловатой, непредсказуемой даже для меня траектории. Через некоторое время, я сумел разглядеть въезд на лесную дорогу, продолжающуюся под надежным шатром из веток, покрытых листьями и хвоей. Заехав в безопасную зону, я не стал картинно останавливаться и глубоко вздыхать. Наверное, в основном потому, что действовал инстинкт самосохранения: я все еще боялся быть настигнутым одним из снарядов. Теперь, уже значительно медленнее, я продолжал движение по полу-разбитой лесной дороге на очумевшей от произошедшего буханке. Готов поспорить, она никогда до этого так не ездила. Бедная старенькая кобылка. Надеюсь, она была благодарна мне за то, что я раскрыл ее потенциал.