В старых же семьях этих термитов наряду с крошками, карликами — короче, всякой мелюзгой в облике рабочих и солдат — можно видеть нормальных насекомых этого типа, а также и великанов, гигантов. Кроме уже известных нам обычных короткокрылых самцов и самок (их называют также вторичными запасными), существуют, не только у Ретикулитермес, также совсем бескрылые третичные запасные. Специально проведенные исследования позволяют считать, что эти существуют как бы на случай аварии со вторичными. В них, говоря языком техников, система задублирована. Среди нормальных длиннокрылых различаются крупные и мелкие крылатые самки и самцы. Мы не говорим уже о разных промежуточных стазах и типах. На формирование всех их влияет не только количество корма, приходящегося на долю особи, но и состав его, в том числе и содержание в нем феромонов. Так, в отличие от гормонов, действующих в организме, специалисты называют выделения, передаваемые от одного насекомого к другому в недрах семьи.
Подведем итог всему сказанному.
Нужные формы вырастают в термитнике из одинаковых зародышей, и все выглядит так, как если бы семья обладала безотказным секретом превращения любого молодого своего члена в насекомое нужной в данный момент формы, нужного строения, поведения и образа жизни. Похоже, существует ключ, которым в зашифрованном виде передается наставление. И каждая особь, послушная требованию семьи, развиваясь, перевоплощается. Разными путями и средствами воздействует семья на каждого молодого термита, формирует его соответственно потребностям своего дальнейшего развития. И новый член общины, смотря по обстоятельствам и потребностям семьи, превращается то в рабочего, то в солдата, то в слепого, то в зрячего, то в длиннокрылого, покидающего гнездо при роении, то в оснащенного только крыловыми зачатками запасного продолжателя рода — все равно мужского или женского пола.
— Это чистая биоалхимия! — со вздохом заключил один исследователь, подробно описавший превращения стаз у термитов.
— В этом тугом узле загадок скрыты самые сокровенные и самые значительные секреты живой природы, — добавил другой. — Когда узел начнет окончательно распутываться, человеку многое станет доступно…
После всего рассказанного нетрудно представить себе термитное гнездо к концу первого десятилетия. Купол его уже заметно возвышается над уровнем земли, существенно увеличился и объем. Основатели гнезда, скорее всего, уже по тем или другим причинам погибли или, может быть, насильственно сменены семьей. В этом случае с ними поступают так же, как со всеми другими членами общины, закончившими жизненный путь: тела их поедаются.
Вслед за тем в гнезде возникают новые — уже чаще не одна, а несколько — родительские пары, и в каждой разрастается в объеме и из месяца в месяц увеличивает число отложенных яиц новая молодая запасная самка. Пусть она не столь плодовита, как ее мать, но их здесь уже десятки и все сообща они производят яиц во много раз больше, чем старая царица. Потому-то термитник начинает расти несравненно быстрее, чем в прошлом.
Двадцать пять лет спустя
РОХОДЯТ годы, и крохотная, величиной с наперсток, затерянная в почве зародышевая камера разрастается, становится заметным холмиком. Он наглухо облицован сверху глиной, песком, цементом, и в этой мертвой снаружи и немой, как камень, глыбе течет удивительная жизнь.
«В детстве мы столько слышали о волшебных дворцах, где стены облицованы шоколадными плитками, колонны вылиты из сахарной карамели, потолки выложены и полы вымощены печатными пряниками в узорах из сверкающих леденцов… И вот термитник — весь от основания до купола слепленный из корма… Для термитов это тот же волшебный дворец!» — говорит поэт.
Но брюзга только холодно улыбается и кисло указывает, что стенки ходов и камер гнезда термитов склеены из переваренного в основном корма и отбросов пищи. Эту массу термиты могут в случае нужды сгрызать, однако она нисколько не съедобна.
В отношении кровли термитника это совершенно очевидно.
Омываемый то тихими моросящими дождями, то бурными грозовыми ливнями, иссекаемый градом и ветрами, просушиваемый и обжигаемый палящим солнцем, наземный купол гнезда с годами становится все выше, шире, объемистее. Постоянно оставаясь спекшейся, мертвой снаружи глыбой, гнездо тем не менее продолжает год от года увеличиваться в размерах.