Выбрать главу

здесь”.

“Не бойся! Ашем сохранит тебе жизнь, чтобы ты был свидетелем всех Его кар!”

Батья, дочь фараона, сопровождала отца в его поисках Моше. Она упрекнула Моше: “Так вот твоя

благодарность за то, что я тебя вырастила? Почему ты принес столько несчастий дому моего отца?”

“Но разве хоть одна из Казней причинила тебе вред? — спросил ее Моше.

“Нет, — признала Батья, — ни одна из них меня не коснулась”.

“Раз ты перворожденная дочь, то ты тоже должна была умереть во время Казни Первенцев, — сказал Моше,

— но ты была спасена благодаря моей молитве.”

“Но как же мне вынести страдания семьи моего отца, свидетелем которых я стала?” — спросила она.

“Они наказаны за то, что не послушались Ашема”, — ответил Моше.

“Что же мне делать, чтобы прекратить эту Казнь?”

— спросил фараон.

“Просто объяви, как можно громче, что сыны Израиля свободны”, — сказал Моше.

И фараон, возвысив голос, объявил: “Слушай меня, еврейский народ! Вы все можете уйти. До сих пор вы

были слугами фараона, отныне вы слуги Ашема!”

Произошло чудо, и голос фараона так усилился, что объявление об освобождении евреев прозвучало по

всему Египту.

Но фараон все еще был неудовлетворен. Он ходил из дома в дом, говоря каждому еврею: до свидания, иди с

миром!

Исход

Исход

Было утро пятнадцатого Нисана 2448 года. Земля египетская была полна мертвых и умирающих. Не все

перворожденные умерли сразу. Каждого перворожденного Всемогущий судил в отдельности. Одни погибли

сразу, другие продолжали угасать в агонии до утра, а некоторые мучились три дня и только потом

скончались. В каждом доме в Египте было по пять-десять больных, потому что, кроме перворожденных,

Ашем поразил всех нечестивых египтян, противившихся освобождению сынов Израиля. Однако египтяне не

остались со своими мертвецами. Они все устремились в Гошен со скотом и повозками, умоляя евреев уйти,

так как думали: “Мы все вскоре погибнем.”

Перед уходом евреи попросили у своих египетских соседей золото, серебро и одежду, потому что помнили

наставление Моше. Моше передал им то, что сказал ему Ашем: “Будь добр, скажи народу, что каждый еврей

должен попросить у своего египетского соседа золото, серебро и сосуды. Таким образом будет выполнено

обещание, которое Я дал их праотцу Аврааму, что они выйдут из Египта с огромными богатствами”.

Почему Ашем выразил свое повеление Моше в форме такой просьбы?

Ответ на этот вопрос становится более ясным из притчи:

Человек провел много лет в ужасных условиях в трудовом лагере. Наконец ему сказали: “Завтра ты будешь

освобожден! При освобождении ты получишь целое состояние!” “Вы думаете, что мне нужны деньги? —

спросил человек. — Дайте мне лишь возможность ощутить тот момент, когда меня освободят из этого места,

я буду счастлив и уйду без копейки”.

Вот так и Ашем опасался, что сыны Израиля, получив свободу, поспешат уйти и забудут потребовать у

египтян деньги. Поэтому перед тем, как освободить их, Он специально попросил, чтобы его повеление было

выполнено.

Сначала египтяне пытались отрицать, что у них есть какое-либо ценное имущество. Однако евреи указали

им точное расположение, вид и количество ценностей, ведь они внимательно обыскали дома египтян в дни

Тьмы. Тогда египтяне отдали им не только то, что они просили, но сказали: “Возьмите вдвое больше, только

уходите!”

Сыны Израиля лишили египтян их богатств. Все деньги, полученные евреями, принадлежали им по праву,

потому что они оставили свое имущество в Египте. Кроме того, двести десять лет они были рабами и

работали бесплатно. То, что египтяне вынуждены были отдать свои богатства евреям, было частью

наказания, выпавшего на их долю.

Главный повар царского дворца получил значительную сумму денег, чтобы купить рыбу для царского обеда.

Он вернулся с дурно пахнущей рыбой, на которую истратил все деньги. Когда царь услышал об этом, он

сказал: “Ты будешь наказан за свою нерасторопность. Выбирай, ты можешь съесть эту рыбу, заплатить за

нее, или ты получишь сто ударов кнута!” “Дайте мне съесть эту рыбу”, — ответил повар. Он начал жевать ее,

но вскоре почувствовал такое отвращение, что не смог продолжать. “Лучше пусть меня побьют”, — сказал