Нет, нет, Кати, никаких мимов-пластиков, забудь о балете и королевской труппе. Это не твое!
До сегодняшнего дня я считала свою физическую форму, если не велиқолепной, то вполне удовлетворительной. Полчаса энергичных прыжков в саду на рассвете, ежеутренняя гимнастика с коллегами-оватками. Мы приседали, наклонялись и делали движения руками, чтоб размять плечевой пояс. Но при этом нас не заставляли выворачивать до боли конечности. Что же касается занятий танцами, то для оватов они были всего лишь светскими, простые бальные фигуры, в которых важнее осанка, а не натренированность мышц.
Девидек неторопливо прохаживалась вдоль станка:
– Продолжайте, мадемуазели, я загляну в другие коридоры лазоревого этажа и вернусь.
Как только мэтр скрылся с глаз, занятие прекратилось.
– Что происходит, Лавиния? – громким шепотом спросила пухленькая блондинка.
Как же ее зовут? Валери? Валерия де... Нет, дю, дю Грас,точно!
– Не знаю, – ответила староста, – нас ни о чем таком не предупреждали.
Девушки возбужденно переговаривались вполголоса, не забывая поглядывать на выход в фойе. Мы недоумевали вместе со всеми. Делфин, наклонившись, массировала свои колени:
– Кажется, монсиньор ректор решил вплотную заняться филидами.
– С чего вдруг? - спросила я, прислонившись спиной к станку.
Музыка невидимого клавесина смолкла, сменившись серебристым голоском дамы-призрака:
– Информасьен. Всем преподавателям академии немедленно явиться в канцелярию.
Дю Ром сбегала в фойе, убедилась, что наш мэтр физичесқой гармонии в северный коридор не вернется,и громко сообщила:
– Можем расходиться.
В спальне я первым делом достала из шкафа «Свод законов и правил академии Заотар», в котором собиралась посмотреть список сегодняшних уроков. Книга была именңой и крайне полезной. На ее зачарованных страницах студентам сообщались приказы начальства, занятые нами места в балльной гонке и прочие важные новости.
Итак… До завтрака никаких лекций? Странно.
— Нам изменили распорядок дня! – ахнула Делфин, она тоже читала свой «Свод». – Посмотри! Утренняя гимнастика теперь будет начинаться в половине седьмого…
– Как и раньше, - перелистнула я несколько страниц, чтоб найти нужный раздел. – Святой Партолон!
Подруга была права. Раньше распорядок выглядел так: подъем в шесть, через пол часа – упражнения, до завтрака – лекция. Теперь җе на «физическую гармонию» отводилось время до половины десятого,то есть три часа! И не в коридоре дортуара, а в специальной зале.
– Студентам предписанo облачаться в гимнастическую форму, которая будет им выдана в установленном порядке, - прочла вслух Деманже, – кастелянша мадам Арамис принимает двадцать пять корон символической оплаты за каждый комплект.
О, подарок Натали Бордело сэкономил мне четверть луидора.
Делфин захлопнула книгу:
– За девять лет, Кати, ни разу такого не было, ни разу… Что-то произошло, что-то плохое.
Я покачала головой:
– Не думаю, что эти изменения спонтанны. Гимнастическую одежду монсиньор заказал для нас еще в начале лета.
– Значит, он предполагал, что это «что-то» должно произойти ещё тогда.
Делфин обожала предзнаменования и прозрения, а ещё любила пугаться. Я хихикнула:
– Мы с тобой три месяца провели в Заотаре и ничего не заметили.
– Значит… – подруга рассеянно замолчала, несколько мгновений подумала и решила: – Нужно разузнать новости за пределами академии.
ГЛАВΑ 4. Что-то плохое
Произошло что-то плохое? Как будто у Катарины Гаррель было время об этом задуматься. Ни минуточки. Второе число пронеслось галопом, я его почти не запомнила. Ах, кажется, у меня была география у мэтра Скалигера и прелюбопытная лекция о фамильярах, которую читал мэтр Гляссе, и море досужей болтовни с друзьями за завтраком, обедом и ужином, и два часа благословенной тишины в библиотеке, где я искала хоть какие-то описания упражнений у балетного станка. В промежутках мы с Деманже ссорились с коллегами, этими лазоревыми курицами, а закончили день там же, где я его начинала – в загаженной донельзя умывальне дортуаров. Разумеется, график дежурств существовал,и по нему очередь прибираться в местах общего пользования была именно наша.
– Проклятая дю Ром, - ругалась подруга, орудуя шваброй.
Я поддерживала ее неразборчивым мычанием, так как нос и рот пришлось прикрыть плотной льняной повязкой: я чистила стоки, вливая в отверстия едкую вонючую субстанцию под названием «разъедаловка», пары которой при вдыхании могли и запросто разъесть и человеческие внутренности.