Он всмотрелся вдаль. Глаза слезились, видели они уже не так хорошо, как раньше. Но он продолжал смотреть. Зверя не было видно. Последние дни желание узнать, что это за животное, стало его навязчивой идеей. Изначально он перебирал множество вариантов – косуля, олень, лось, лама, лошадь, а может даже зубр, сбежавший из развалившегося городского зоопарка? Это мог быть кто угодно. Теперь склонялся к тому, что это лось, или олень. Ситуация даже забавляла, ведь он шел уже неделю неизвестно за кем, преследовал неизвестно кого. Может это вообще галлюцинация? Нет. Такой мысли допускать нельзя. Нельзя даже думать о том, что он может сойти с ума. Нет. Столько держаться, чтобы сойти с ума – это бессмысленно, беспощадно, не по-человечески. Надо просто идти вперёд к своей цели и не думать об этом.
Отогнав от себя нехорошие злые мысли, при этом реально махнув рукой перед лицом, он снова принялся выбирать место под лагерь. Недалеко внизу у склона одиноко торчала из земли белая каменная глыба, а вокруг неё имелась ровная полянка, без сухостоя. Хорошее место. Если развести костёр, то можно не бояться, что вылетевший ночью уголёк спалит вокруг тебя половину леса.
Спустившись по склону, он принялся собирать валежник. Бросив возле торчащего камня свой потрёпанный рюкзак и груду веток, расчистил поляну от мелких камней, затем сел, снял сапоги, носки и осмотрел ноги. Хорошего мало. Ходьба доставляла приличную боль, но терпеть ещё вполне можно. К тому же, это всё не будет длиться вечно. Ощущение, что развязка близка, иногда настигало его, но, в прочем, также быстро и уходило. Вытерпеть в дороге можно многое. Но когда у тебя натёрты ноги и каждый шаг отдает стреляющей болью прямо в мозг – простая ходьба по ровной местности превращается в сущую пытку. Он помассировал ступни, посчитал новые волдыри, тяжело вздохнул. Другой обуви не было, и, скорее всего, не будет.
Сгущающаяся темнота постепенно окутывала куцый лес, и солнце где-то там за облаками начало закатываться за горизонт. Ещё один день прожит, пройден, вымучен, можно ставить крестик в календаре, будь он в наличии.
Он достал нож и огниво, чиркнул о стержень один раз, высекая искру. Та прыгнула на сухую траву, и через минуту небольшой костерок уже освещал поляну. Занялся ужином. Конечно слово «ужин» – это звучит гордо. Еды-то у него оставалось совсем ничего. Вода, слава богу, попадалась всё ещё годная для питья в ручьях. Но только в тех, что бьют ключом из-под земли. Воду из рек он брать боялся. Ему хотелось мяса. Мяса того, кто идет впереди. Настоящего живого мяса – жареного, варёного, запечённого, тушёного. Он буквально ловил аромат свежей хрустящей корочки, рот наполнился слюной, все мысли свелись к одному – мясо, еда, еда – это жизнь!
– А дальше что?
Чей это был голос? Он вздрогнул. Тишина. Свой внутренний? Или… нет, то – животное, это определенно так. Никакой мистики. Не важно, что дальше. Надо закончить эту игру, и выигравшим будет он – человек. Человек всегда в итоге выигрывает на протяжении уж десятков тысяч лет. В конце концов, кто находится на вершине эволюции? Кто занимается охотой испокон веков? Кто подчинил себе всё живое на Земле? Человек. И кто разрушил всё живое…
II
В котелке тихо закипала вода. Последние дни варил он что-то вроде супа из всего, что находил в пути. Иногда даже попадались брошенные кем-то когда-то консервы, но в последнее время в ход уже шла кора, трава, какие-то съедобные более-менее коренья. Раньше он ещё подходил к умершим городам в поисках еды. Но запах оттуда шёл настолько ужасный, что даже через три слоя платка он не мог дышать, не ощущая рвотных позывов. К тому же, он боялся. Если это был какой-то вирус, значит тот мог бы передаваться по воздуху и всё ещё иметь способность заражать. А если это было какое-то химическое отравляющее вещество – оно могло бы также быть до сих пор опасным. Ведь всё случилось так быстро и спонтанно, что никто ничего не успел осознать – ни причину, ни следствие.
Сам он жил отшельником давно, недалеко от глухой деревеньки в глубинке. Вроде бы название у неё было «Марьино», а может «Марьево», сейчас уже и не нужно вспоминать – нет там ничего. А зверья в лесу было тьма тьмущая – от мала до велика, и рыбы в озере не меньше – карпы, караси, сазаны, здоровенные щуки, ну и скотину держал домашнюю. Рядом с лачугой своей сажал кукурузу и овощи, наведывался в заброшенные фруктовые сады как медведь на пасеку. Природа была щедра в его краях. Единственное, что связывало его с внешним миром, – это необходимость спускаться по реке раз в два-три месяца в деревню за самым необходимым. Хотя, что ему было необходимо больше – увидеть какого-никакого человека живого, перекинуться с ним парой слов или просто взять как обычно соль, сахар, мыло, одежду и вернуться назад в свой мир? Никогда он об этом не задумывался раньше. Ему хватало этой жизни вдоволь – животных, природу, лес он любил всегда, а вот людей – не особо. Да, была у него ещё и собака – Вера, беспородная дворняга, верный спутник на охоте. Кот был, Задира его звали, старый рыжий злодей. Тот всегда на рыбалку сопровождал, и своего никогда не упускал… Куры были, все с именами, коза – Василиска… он был по-своему счастлив своей свободной жизнью: реки, поля, леса – всё было для него одного. Где это всё теперь? Как это вообще могло случиться? Он проживал тот ужасный День в своей голове уже тысячу раз. И тысячу раз он не мог сдержать слёз от пережитого.