За рекордно короткий срок Жаннины страхи обрели статус притчи во языцах, но вряд ли кто-то догадался связать между собой пропавший мобильник Стасевич и то, что весь учебный год Амина и Же-Ше соперничали за право спать с Половнёвым. Которому, в принципе, нравились обе, но обеих такой вариант совершенно не устраивал.
Я мельком видел Амину Стасевич – Андрюха, спрятав за спину банку пива, указал на нее со словами: «Блин, из восьмого «Б» деваха, не вложила бы директрисе, что бухаю». Не мисс Россия, но симпатичная – раскосая, нос тонкий с горбинкой, макияжа в меру. Она жила в точности так же, как сотни ее опольцевских сверстников: забивала на уроки, оттягивалась в диско-баре «Снежок» (других увеселительных заведений на Опольцево нет), познавала прелести утренних похмелий, привкуса рвоты во рту и отдающей погребальным венком струи сигаретного дыма. Но от Жанны Шуцкой ее отличало стремление получить приличную профессию и сделать карьеру. Стасевич мечтала о медицинском вузе и меньше прочих отлынивала от занятий. У нее были хорошие оценки по математике и биологии, ей удалось раскрутить родителей на платные подготовительные курсы, и она не упускала возможности попрактиковаться в оказании первой помощи. Собственно, так и начался ее роман с Половнёвым: вспыльчивый капитан футбольной сборной сцепился в раздевалке с голкипером, нарвался на короткий прямой, и Амина останавливала ему хлещущую из носа кровь.
Жанна Шуцкая была гопницей и дрянью даже по опольцевским понятиям. Иисус Христос – и тот не постеснялся бы пришибить ее камнем. Она твёрдо шла стопами матери: текстильная путяга, вакансия портнихи в народном ателье, залёт от «прекрасного незнакомца» на задней сидушке ведра болтов, потасовка с напарницей и три года общего режима. Жанна родилась в ИТК Тверского региона, и это составляло предмет ее гордости, словно она происходила из королевской фамилии. Любого, расцененного ею как помеху, она могла уничтожить, не задумываясь о последствиях… И, пока плейбой Половнёв колебался в своих предпочтениях, напряжение между девчонками усиливалось. Формально они оставались подругами и сидели за одной партой, но Же-Ше ловила момент, чтобы нанести упреждающий удар.
В горячую предэкзаменационную пору Амина слегла с недомоганием, затем пожаловалась на острую боль, и поздно вечером «неотложка» доставила ее в больницу. Дежурный врач диагностировал воспаление аппендицита, операцию назначили на завтра в плановом порядке.
Черт дернул Амину сообщить об этом именно Же-Ше. «А, ну, давай-давай, поправляйся, - ответила Шуцкая. – Вадик без тебя заскучает совсем… А, вот чего! Он же тебя хотел сегодня на дискач позвать… да ладно, я тебя подменю. Ты потом своего любимчика пригреешь, ты же у нас такая прям вся такая... не хворай, сестренка, чао!». Шуцкая сымпровизировала: ей не достало бы мозгов осмысленно подстроить сопернице психологическую ловушку. Она только хотела сделать пребывание Амины в больнице как можно более безрадостным и ключевые слова нашла интуитивно, но от этих слов в Стасевич вселился бес. Сатанинская «опольцевская порода» взвилась на дыбы и растоптала инстинкт самосохранения.
У Амины было с собой немного карманных денег, которых хватило доехать до КБ «Передовик», где Половнёв тренировался в спортшколе. Но она его не застала: команду увезли в Москву на отборочный тур. Амина, как могла быстро, двинулась домой, в то время как там надрывался городской телефон: в больнице потеряли несовершеннолетнюю пациентку. Стиснув зубы, она прошла через Антенное Поле, спустилась в овраг, выбралась из него со стороны Опольцево и задворками прокралась к своему подъезду. В квартире она принялась наводить марафет, но быстро поняла, что так ничего не получится. Она в ярости расшвыряла по комнате косметику, присела, охнув, на кровать и сжала ладонями виски, торопясь принять решение. Потом распотрошила аптечку и выпила пригоршню обезболивающих таблеток…
Первым с работы вернулся отец. Подошвы его ботинок хлюпнули чем-то мокрым; он повернул выключатель и увидел, что стоит в луже натекшей по полу крови. «Амина!» - крикнул он, но «Да, папа» ему не иначе померещилось. Рванув за ручку дверь ванной, он с мясом выворотил хлипкий замок… Амина была там. Полусидя на резиновом коврике, она опиралась спиной о люк стиральной машины, одной рукой стискивала край ванны, а в запястье другой впилась зубами. Зрачки расплылись, затопив роговицу и пассивно всасывая свет потолочной лампы. И тогда перед отцом во весь рост встали две задачи: как ЭТО пережить и как сказать об ЭТОМ жене. Обе задачи он не осилил: когда я съезжал с Опольцево, квартира Стасевичей пустовала. Но в те стартовые, самые кошмарные секунды мужчина еще мог связно соображать и подумал, что Амину зарезали.