Все же находятся те, кто - в силу обстоятельств или заполняя досуг - берется за это дело. Потом они редко и без охоты рассказывают, что у них вышло в итоге, а то и вовсе молчат, прикидываясь, что даром потратили время. Но это именно те случаи, когда логика, проницательность и богатая фантазия приносят большие проблемы.
____
Вот история о десяти мужчинах, которые ноябрьским утром вышли из дома, под разными предлогами объяснив своё отсутствие до самого вечера. И ни один из них обратно не вернулся. А, некоторое время спустя, еще один человек, используя обрывочные сведения, собранные тут и там, и свое воображение, отчасти восстановил картину происшедшего и до, и после. Об этом он сильно пожалел.
***
В свои пятьдесят два года Миша Потапов располагал собой и работал по профессии сам на себя, хотя ничто не предвещало. Простецкий мужик и не более того. Ни связей, ни способности влезать во все дыры, ни предприимчивости особой. Фотографировать научился в армии, а на гражданке закончил художественный техникум. Сотрудничал фотокорром со всеми газетами и журналами Союза, исколесив страну от Туркмении до Крайнего Севера. Однажды в Карелии по заданию редакции «Наука и жизнь» делал снимки в зоне геопатогенной активности. Снимки эти в журнале так и не появились, а на Мишин вопрос «Почему?» ответ был резкий: «Не надо лишнего спрашивать». Миша и не спрашивал. Характер у него покладистый – в любой компании с таким уживешься.
Спрашивать не спрашивал, но про себя предположил: материал к публикации запретили, а то и вовсе изъяли. Потапов охотно поизучал бы кадры: что-то, не видимое глазом, «увидел» объектив; но негде было отпечатать плёнку. В разбитом у подножья сопки лагере геологоразведочной партии ему отвели угол в палатке, а кассету Миша передал курьеру, прилетевшему на вертолете снабжения.
После вылазки в геопатогенную зону у него отстали на сорок минут наручные часы. Миша их подвёл, и больше они не барахлили.
К тому времени, когда он начал уставать от путешествий, как-то сами, без особых усилий с его стороны, появились частные клиенты и заказы. Миша обзавелся хорошей камерой и фотографировал свадьбы, юбилеи, выставки. Освоил и видеосъемку со множеством премудростей. Деньги получались не регулярные, но на жизнь хватало, да и что может быть лучше, чем заниматься любимым делом? У него была однокомнатная квартира в Перово, он ее сдавал интеллигентной семье, а сам жил в общаге, в комнатушке: для него, человека неприхотливого - почти апартаменты. Целый день в разъездах; переночевал, себя в порядок привел, и дальше, с рюкзаком на плечах.
А вот про Опольцевские хрущобы он ничего не слышал до зимы две тысячи пятого года.
Правда, где-то за месяц ему «посчастливилось» застрять очень от них близко, на шоссе Петля. Но тогда он не знал, как называется проступающий в гуще тумана торцами пятиэтажек квартал, откуда веяло чем-то тревожным, безысходным и опасным. Миша возвращался из монастырского подворья, где запечатлел открытие приютской столовой. Заодно он обкатывал своё приобретение – бордовую «Оку 1111» (с пробегом, но не битую, не ржавую, гаражного хранения, плюс комплект зимней резины). Над этим чудом автопрома обхохоталась вся общага, но Потапов остался доволен покупкой, пусть смеются, раз смешно. Двухцилиндровая, тридцать с копейками лошадей «авоська на колесах» отвечала всем его скромным требованиям. Для пробы он разок крутанулся вокруг второго корпуса общаги и воздел большой палец к окнам, из которых взирали ухмыляющиеся рожи соседей - машинка самое что надо.
В общем, «самое что надо» заглохло на полдороги к московской кольцевой и не заводилось три тягостных часа. Скоро в кабине сделалось так же холодно, как снаружи, приходилось постоянно выскакивать, чтобы погреться ходьбой. Потапов бывал и в Заполярье, холода не боялся, но выбираться-то как? За всю вынужденную стоянку из квартала не появилось ни души, и он уверился, что здания расселены и предназначены под снос. Наконец, «Оке» это, видимо, самой надоело, с очередного поворота ключа ожил стартер, двигатель запустился, и Миша, совершенно запутавшись, покатил на юг. В нижней части Петли дорогу преградил разбитый и опрокинутый на бок «ПАЗ». Невдалеке валялся смятый мотоцикл; мерцали проблесковые маяки машин милиции и «скорой помощи». На асфальте лежали, запакованные в черный пластик, тела погибших. Одиннадцать страшных черных мешков, источающих запах сырого мяса. Миша перекрестился и осторожно объехал место трагедии по гравийной обочине.