— Окстись, Виктория. Я не в твоей квартире, я звоню тебе по телефону. А ты сняла трубку.
Никто не называл меня Викторией с тех пор, как умерла мама.
— Ты кто?
— Как я уже спрашивал — тебе нужен короткий ответ или длинный?
— Короткий ответ, — сказала я.
— Я — вре́менная электронная сущность, которая обрела контроль над твоим телевизором.
Я ничего не ответила.
— Виктория, ты еще здесь?
— Давай-ка лучше длинный ответ, — сказала я.
— Хорошо. Повесь трубку и включи телевизор, а я объясню.
Как полная идиотка, не думая ни о чем, я сделала то, о чем он просил. Или оно просило. В общем, неважно. С телевизором работает тот же самый пульт, что и с проигрывателем. Несмотря на то, что была еще только половина девятого, показывали какое-то позднее ток-шоу. Там был парень, сидящий за столом, и выглядел он каким-то слегка больным, что-то вроде Конана О`Брайена.
Он бормотал себе под нос, и я прибавила громкости.
— Спасибо, — сказал он. — Поскольку я являюсь частью матрицы, то имею доступ ко всей электронике в твоей квартире, вроде проигрывателя компактов и телефона. Но телевизор — это я настоящий и есть.
— Ты настоящий и есть, — сказала я, потакая ему. Я снова посмотрела в стенном шкафу. Заглянула под кушетку.
— Настоящесть, конечно, относительна, — сказал он. — На самом деле не существует настоящего меня. Я — вре́менная электронная сущность, созданная из телематрицы, чтобы вступить в контакт…
— Так как тебя зовут? — Я подумала, что наилучшим выходом будет отвлечь его — или это, чем бы оно ни было — разговором. По ходу дела я заглянула в шкафчики на кухне, в посудомоечную машину, в сливной бачок. Не знаю даже, что я искала: провода или спрятанный микрофон. Быть может, лепрекона?
— Зовут? — переспросил он. — Я как-то об этом не подумал.
— Даже у вре́менной электронной сущности должно быть имя. — Я подумала, что вдвоем вполне можно играть в эту игру (в чем бы она не заключалась). Получалось похоже на розыгрыши Леттермана, скажем, когда он стоит у чужой двери. Впрочем, за дверью никого не было в этом я убедилась, посмотрев в глазок.
— Имя, — сказал он, начиная постукивать по столу. — Я не знаю. Помоги мне придумать что-нибудь.
— Как насчет Джо? Или Джим. Джек. Джон.
— Джо, пожалуй. — Он просиял и выпрямился. — Таким образом, это будет Шоу Джо. Интересно, может, мне забацать Музыкальную Группу Шоу Джо?
— Окстись, Джо, — сказала я. — Я все еще хочу знать, кто ты такой и что делаешь в моей квартире. Я, как всякая девушка, люблю повалять дурака, но терпению приходит конец, ясно?
— Я не в твоей квартире. Это раз, — сказал Джо. — Я в твоем телевизоре. Если бы я был в твоей квартире, ты вероятно не сидела бы так свободно на подлокотнике дивана, слегка раздвинув свои рубенсовские бедра, которые полотенце ничуть не скрывает…
Я сдвинула ноги так резко, что стукнулась коленями.
— Я звоню в полицию, — сказала я, выключила телевизор и начала набирать 911, нажимая кнопки так, словно хотела выдавить чьи-то глаза.
— Не обольщайся, — сказал его голос в телефонной трубке, — я не могу тебя видеть. Разве можно видеть что-либо из телевизора?
— Так ты и мой телефон перехватил! Оператор!
— Виктория, успокойся. Что конкретно ты собираешься сказать тем ребятам в службе 911?
Я стояла, а потом решила присесть. В его словах был некий смысл. Быть может, я просто была под кайфом. Я этот наркотик в первый раз пробовала.
Я повесила трубку, плотнее завернулась в полотенце и снова включила телевизор.
— Благодарю, — сказал он. Картинка на этот раз была ярче. Позади стола теперь висел плакат, на котором было написано «ШОУ ДЖО». Можно было расслышать, как где-то за кадром разогревается группа.
— Это потребует некоторых объяснений, — сказал Джо, — так что, быть может, тебе лучше закончить принимать ванну и устроиться поудобнее. Если хочешь, я могу позвать Китайцев.
Китайцев? Это всё объясняло. Наркотик. Мне сразу стало легче (несмотря даже на то, что это означало, что мне придется курить поменьше). Я наставила пульт на телевизор и «выстрелила», выключив его.
— Нasta la vista, Джо, детка.
Так-то! Я пошла обратно в ванную, захлопнула дверь и скользнула обратно в воду. Моё вино на краю ванны было всё ещё холодным (а косячок я оставила в покое). Наконец я вновь расслабилась, позволив горячей воде ласкать шею… и тут послышались аплодисменты.
Я потянулась, не вылезая из ванны, и открыла дверь. И услышала смех. Пьяный смех.
— А я-то думала, что выключила тебя к чертовой матери! — прокричала я.