Бультерьерочка, Лагерфельд, овации!
Фидель, Лагерфельд, Овации!
Овации, овации! Овации!
- Фидель, у нас не курят, - напомнил нудный амбал. Фидель, бросив на него резкий взгляд, кинул сигару на пол, начав растирать ее поспешным твистом. Зал в экстазе принялся повторять за кумиром. Проекторы возвратили на стены море и китов, индастриал децибелами перекрыл голоски парочек с диванов, расслабленные тела перебрасывались беззвучной мимикой и передавали друг другу белый Полароид, там и тут выпускающий вспышки и выстреливающий маленькие карточки фотографий расслабленных лиц на красных диванах. Ненастроенные гитары виртуозно импровизировали неузнаваемыми аккордами хрипа из своих лакированных музыкальных животов-пещерок. Буля фотографировала китов и волны, стараясь поймать вайб прилива, проектор выбрасывал его на стенку с точным машинным интервалом и казалось, что умная машина действительно могла контролировать эмоции и дозировать переживания. А море - это всегда эмоции. Подошёл Огний, одетый в яркий оранжевый балахон с фиолетовым партерном скифов и животных, разбавленным алыми винными каплями то здесь, то там. Из- под балахона выглядывало горлышко откоркованной бутылки Саперави.
- С Новым Годом, - поздравил он, и сделано большой глоток. - Какой, к финским оленям, Новый год, - огрызнулась Буля, - и где Вега?
Огний внимательно осмотрел Бультерьерочку, что-то старался вспомнить, и, сделав ещё один глоток, довольно связно ответил. - Вега в порядке. На ней диджеи на сцене треки крутят. Утром отдадут.
Желая подтвердить серьезность сказанного, Огний накрыл балахоном голову и принялся читать мантру, манипулируя бутылкой Саперави, как жезлом.
- Уно-уно фафа-на. Уно-уно, муряим-хой! Хой, хой, хой! Алес! Неморалес! Фа!!!!
Выл Огний, разливая неловкими движениями вино на пол и случайных мимо проходящих. Пара девушек в желтых чулках подхватили мантру и стали вращать Огния по часовой стрелке, делая глотки из его бутылки, а Огний, с пафосом кассира церковной лавки, благославлял мирянок на праведные рассветы и нетривиальные закаты со своим, разумеется, участием. Подхватив Огния под локти, процессия отправилась вглубь китово-морского пространства и скрылась из виду.
- Ему бубна не хватает. С бубном он многое бы... мог. Улыбающийся бородач Фидель, возникший из ниоткуда, приветливо похлопал меня по плечу, и кивнул Бультерьерочке. Она расплылась в покемоновой детской улыбке. Фидель, заметив приязнь, зычным голосом продолжил ораторствовать.
- Мы раз с отрядом через горы шли. Селения, крестьянки, мясо у костра. Однажды к нам прибился местный шаман. Странный малый, но хорошо делал перевязки. Когда все уснули, я говорю ему: Слушай, вступай в отряд. Провизию, патроны и женщин - дам! Будь нашим лекарем. Он так посмотрел на меня и говорит: вот ты куда идёшь, Во? Во - так назвал меня. На их диалекте это что-то вроде ,,временный Бог,,. Я отвечаю: Куда? Гавану брать! Идём с нами! Сделаю министром знахарства, решайся. Неееет, говорит, это роль - без будущего. Эта роль на час. Я конечно разозлился: не верит старик в революцию! Хотел Рауля будить, трибунал возглавить. ,,На час, - говорит, а я - в третьем поколении шаман. Ни в чем не нуждаюсь. Все любят меня. Вот тебя все, спрашивает, любят?,, Я такой:,,Все конечно! Ну, кроме эксплуататоров проклятых и кровопийц на теле народа’’. Он ухмыльнулся и говорит: ,,А меня все. И крестьяне, и эксплуататоры, и Батиста с любовницами.,, Достал бубен и начал мантру читать. ,,Что людям надо?‘’, - спрашивает, на своём, на местном? ,,Людям надо мясо у костра и комедию, а у тебя драма с кровью, а мясо в отряде едите ты, Рауль, и подружка ваша, Мария. Ты людям жить мешаешь. Параноик ты. Сгорит твой театр. ,,Не сгорит,- говорю,- именем свободного народа, не сгорит! Иди к черту!,, Шаман доел мясо, перевязал раненых, да и пропал. Ушёл в ночь куда-то. Говорю же, очень странный малый.