В поисках улик Джеймс действительно читал и перечитывал эти письма, и она, несомненно, рассчитывала на это. Ее слова вползали в его мысли, отравляя сон и развращая разум.
– Воистину ты воплощение порока?
– Именно такой я тебе нравилась!
И это было правдой. Он всегда зная, что она порочна.
– Да, именно такой, – произнес он.
– Но тем не менее ты здесь и снова готов служить мне. Наверняка не ради этой костлявой рыжей девицы. Ты никогда не переставал мечтать обо мне.
– Бедняжка Лавиния, ты всегда мечтаешь о том, чего не можешь получить.
– Но тебя-то я заполучила, как ты помнишь. – Одной рукой она огладила его пах, второй – провела по его ягодицам.
Джеймс покачал головой:
– Нет, Винни, это была не ты. Эта была другая Лавиния, созданная моим воображением. Одинокая супруга занятого делами мужчины, которая хотела немного развлечься. Ту Лавинию стоило желать.
– Ты слишком самоуверен, Джеймс Каннингтон. Ведь я хорошо тебя знаю. Я могла что-то утаить от тебя, но ты отдавал себя полностью.
– Не было этого!
– Было! – выдохнула она ему в ухо.
– Ошибаешься. Ты никогда не владела моим сердцем.
Она отступила на шаг. Глаза ее сверкали.
– Я владею и твоим сердцем, и твоей душой! У тебя никого не было с момента моего ареста.
– Да, Джекем не скупился на информацию.
– Он рассказал мне и о твоей задумчивости, и о твоих кошмарах, и о том, что во сне ты все еще зовешь меня.
Она улыбнулась.
– Вы с ним, должно быть, очень близки. Ты уверена, что он тебя не ревнует ко мне?
– Я знаю, что ты задумал, Джеймс. Но ты ошибаешься, если думаешь, что заставишь Джекема ревновать. Единственный человек, которого он ненавидит больше, чем меня, – это он сам.
Это вполне понятно.
– Все отворачиваются от тебя в конце концов, не так ли. Мой супруг все еще находится под моими чарами. Правда, был тот инцидент с пистолетом и сейфом, но мне без труда удалось убедить его, что я потеряла голову от ужаса, который испытала, когда ты соблазнил меня, а потом с презрением отверг, – Она шутливо погрозила Джеймсу пальчиком и подошла к нему вплотную. – Негодник Джеймс, пытающийся, сбить с пути истинного верную, жену. И все лишь ради забавы! И не стыдно, тебе?
– Ты даже не представляешь себе, насколько стыдно, Лавиния. Впрочем, тебе этого не понять.
Джекем расхаживал по крыше, глядя го в одну, те в другую сторону. Филиппе казалось, что еще немного, и она сойдет с ума.
– Зачем вы пошли на это, Джекем? Джеймс был вашим другом. Да и остальные члены клуба тоже. Они доверяли вам.
Джекем повернулся к ней.
– Да что тебе об этом известно! Bee те годы, что я работал на Саймона Рейнза, он лгал мне. И я долго гадал, только ли воровством, они промышляют. Но я думал, это лишь часть дела, возможно, шантаж, возможно, «мокрое дело» за плату. Я думал, Саймон не посвящал меня ради моего собственного блага, потому что знал, что я такими вещами не занимаюсь.
Он покачал головой.
– А потом появилась она. Она была похожа на ангела, но у нее было сердце дьявола. Она сказала мне, что они убили Джеймса. Он пропал некоторое время назад, и я очень беспокоился. Я знал, что у него есть женщина, замужняя дама, поэтому не имел оснований ей не верить. Она сказала мне, что «лжецы» покончили с ним, когда он воспрепятствовал их плану убить Ливерпула.
Он провел рукой по своим седеющим волосам.
– Я думал, они убили Джеймса. Поэтому я выдал ей имена, выдал все. – Он закрыл глаза. – Я продал душу этой твари.
– Но ведь потом Джеймс вернулся.
Джекем вздохнул и присел на краешек плоской крыши. Глядя на него, Филиппа поборола приступ тошноты.
– Да, Джеймс вернулся. Раньше я занимался только своим делом, а потом начал подслушивать, и когда обнаружил, что натворил…
Он посмотрел вниз, свесив руки между коленями.
– Все было кончено. Никаких имен я ей больше не называл. И зачем только ты в это влезла?
– Это вы думали, что все кончено! – воскликнула Филиппа. – Возможно, кончено для вас, а также для тех, кто погиб, но это никогда не будет кончено для Джеймса.
Джекем отмахнулся от нее.
– С Джеймсом все в порядке. Он встал на ноги. Судя по всему, он станет шефом.
– Джеймс – это человек в футляре, болван! Ходячая фикция, созданная нашим воображением. Человек, который сидит внутри его, погибает, а ты убиваешь его!
Джекем наконец посмотрел на нее. Она в нетерпении подалась вперед.
– Джекем, возможно, они простят вас. На спусковой крючок нажимала Лавиния. Но если вы убьете меня, то возьмете на душу такой грех, что никогда не сможете смотреть людям в глаза.
– Они не прощают, неужели не понимаешь? Джеймс так и живет с чувством вины. Он любит тебя, но не может простить. – Джекем встал. – Они никогда не простят.
Руки Лавинии порхали вокруг него, как это было в его сне. Она ласкала его, исследовала, открывала вновь.
Джеймс ждал, когда его охватит смешанное чувство вожделения и отвращения, как это всегда бывало. Ее прикосновения были отравлены ядом сладострастия. Сам ее запах заставлял его чувствовать…