– Кто еще?
Она сосредоточенно смотрела на свои руки, всем своим видом: давая понять, что не назовет имя того, кто ей помог. Сейчас она сидела как леди; – колени вместе, спина совершенно прямая, обтянутые сюртуком плечи расправлены.
Джеймс шагнул вперед и схватил ее за лацканы сюртука.
– Встаньте!
Она встала. Он положил руки ей на плечи и покрутил девушку в разные стороны. Каждый стежок ее одежды был сделан с единственной целью – скрыть ее женственность.
– Баттон.
Сговор уходил своими корнями глубже, чем ему представлялось. Если и был человек, абсолютно преданный их делу, так это Баттон – Джеймс мог бы в этом поклясться. Старый камердинер откровенно боготворил Агату, и, естественно, часть его любви распространялась на Саймона.
Она сделала крохотный шажок и, подойдя к нему совсем близко, умоляющим жестом положила ладонь на его руку.
Джеймс смерил ее холодным взглядом.
– Баттон знал лишь, что я девушка и мне нужна помощь.
Филиппа подошла к Джеймсу почти вплотную.
– Он ни за что бы вас не предал. Поверьте мне.
– Я не поверил бы вам, даже если бы вы сказали, что трава зеленая.
Ее губы горько изогнулись.
– И это говорит «лжец». – Она вскинула голову. – Вы ведь шпион. Как Грифон.
Джеймс вздрогнул.
– Грифон мертв.
– Сожалею по поводу вашей утраты. Надеюсь, в этом меня не обвиняют, Я не убивала его.
– Нет, – пробормотал Джеймс, отвлеченный ее близостью. – Это сделал я.
Джеймс чувствовал исходящий от нее запах. Не цветочного мыла или туалетной воды – запах женщины.
Неожиданно Джеймс вспомнил, как оказался в темном парке, держа в объятиях нежную, рыжеволосую, отчаянно вырывавшуюся женщину. Горячее желание вновь охватило его.
Очевидно, ночь, проведенная с восточной танцовщицей, не ослабила его вожделения, если он может испытывать сексуальное желание к этому бесполому существу. Он отступил на шаг.
– Баттон и Робби. Кто еще? Денни?!
Она покачала головой:
– Только не Денни.
– Нет, конечно, не Денни. Денни, вероятно, не видит дальше своего носа. – Его губы изогнулись в язвительной усмешке. – Впрочем, как и я.
– Джеймс, вы должны понять. Прежде чем раскрыть себя, я должна была выяснить, на чьей вы стороне.
– А узнав это, вы должны были бежать со всех ног.
– Я думала об этом. И все-таки вы заблуждаетесь на мой счет. Я на вашей стороне. И мой отец тоже.
– Ах да. Продолжайте плести свои небылицы. – Он с безразличным видом прислонился к оконной раме.
Филиппа судорожно сглотнула. Никогда Джеймс не казался ей таким большим и таким грозным. Она начала видеть другую сторону этого человека, ту сторону, которая, без сомнения, делала его талантливым шпионом и настоящим героем. Отчаяние придало Филиппе сил, и она посмотрела Джеймсу в глаза.
– Моего отца насильно увезли из нашего дома в Испании. Ему удалось спрятать меня, но французы, разорив наш дом, забрали его с собой.
Джеймс молча кивнул. Глаза его оставались в глубокой тени, но она ощущала на себе его взгляд, пронзавший ее словно ледяное копье.
– Следуя его указаниям, я добралась до Лондона.
– К Апкерку.
– Да, к мистеру Апкерку. Но он к тому времени скончался, а как найти кого-либо из старых друзей отца, я не знала.
– И вы направились в меблированные комнаты миссис Фаркорт.
Холодок пробежал по спине Филиппы. Откуда ему это известно? Если только…
– Так это вы следили за мной?
Джеймс фыркнул.
– Да, но, к сожалению, нас постоянно кто-то опережал.
– Кто-то еще разыскивал меня? Но кто?
– Вам лучше знать.
Она покачала головой.
– Насколько мне известно, только секретные службы Наполеона могли с таким упорством меня разыскивать.
– В самом деле? С чего бы это?
Его язвительный тон вывел Филиппу из себя.
– Видимо, они хотят захватить меня, чтобы вынудить моего отца к сотрудничеству, неужели непонятно, болван вы эдакий! – Она выставила вперед руки. – Господи, неудивительно, что Англия проигрывает войну, если такие, как вы, осуществляют наши секретные миссии!
Джеймс крепко схватил ее за запястье и с такой силой привлек к себе, что Филиппа ударилась о его мощную грудь. Он чуть наклонился, и она почувствовала на своей щеке его дыхание.
– Лучше не злите меня!
Филиппа содрогнулась, услышав его рокочущий голос.
Вид у Джеймса был поистине угрожающий, однако Филиппа почему-то не испугалась. Влечение к этому мужчине заглушало все остальные чувства, в том числе и чувство самосохранения. Она так желала его. Страстного, обнаженного, злого и даже жестокого.
У нее нестерпимо заныло внизу живота, колени подогнулись, а ладони стали влажными. Как ей хотелось, чтобы их желания совпадали!..
И тут Филиппу осенило. Он не знает, что это была я. Прошлой ночью Джеймс занимался любовью с Амилой, а не с Филиппой Этуотер. И если он не простит ее, она никогда не сможет сказать ему об этом.
Внезапно Филиппа буквально возненавидела созданный ею образ. В его сознании Филиппа Этуотер навсегда останется шпионкой и предательницей, в то время как Амила – сбывшейся мечтой.