— Шоколадный молочный коктейль, пожалуйста.
— Хорошо, Гарриет, как поживаешь?
— Нормально, — довольная, что ее узнали, устроилась поудобнее Гарриет. Она положила на стойку двенадцать центов и принялась прислушиваться.
— Мой отец — просто крыса.
— Ну, должен признаться, я прекрасно провел это дело, просто прекрасно. Я сказал судье…
— Он — крыса, а думает, что просто совершенство.
— Послушай, Джейн, надо поехать на Садовую и купить эту материю. Не могу больше жить в доме без занавесок. Каждый может заглянуть в окно.
Гарриет постаралась удержаться от того, чтобы включить в свой шпионский маршрут еще один дом. Если каждый может заглянуть…
— Знаешь, я могу сказать, что проиграл в своей жизни всего несколько дел.
— Он такая крыса, что не дает матери даже пасть раскрыть.
«Крысиную пасть», — хмыкнула про себя Гарриет.
— Ты не представляешь себе, как это — прятаться все время. Я не могу даже ходить по дому в комбинашке.
Молочный коктейль кончился. Гарриет подытожила догадки. Парень, называвший отца крысой, должен быть тощим, с черными волосами и кучей прыщей. Адвокат, выигравший все дела, будет плотненьким коротышкой, немножко опухшим, все время при разговоре наклоняющимся вперед. Она не могла представить себе девушку, мечтающую о занавесках, но решила, что та должна быть толстушкой. Гарриет обернулась.
Сначала она не могла разобрать, кто есть кто. Потом увидела паренька с черными волосами и прыщами. Она была в восторге от собственной проницательности. Гарриет принялась разглядывать того, кто, похоже, был адвокатом, одного из двух сидящих за столиком мужчин. Ей пришлось дожидаться, пока он снова заговорит, чтобы решить, который из них адвокат. Нет, адвокатом оказался второй. Он не был ни толстым, ни коротышкой, наоборот, оказался высоким, тощим, с весьма привлекательным лицом. Девочку немножко утешили только припухшие мешки под глазами.
«Неудивительно, что она не может разгуливать в одной комбинации», — подумала Гарриет, глядя на девушку. Такой толстухи она сроду не видывала.
Неплохо, два из трех. Иногда получается лучше. Иногда хуже. Она соскользнула с высокого табурета и направилась к дому, где жил Спорти. Гарриет взобралась на четвертый этаж. Спорти открыл дверь в фартуке, с кухонным полотенцем в руках.
— Привет, Гарриет, входи, я тут мою посуду.
— А что потом будешь делать?
— Подметать.
— У тебя слишком много дел, Спорти.
— Ага, но что делать? Кому-то надо этим заниматься. Однажды я целую неделю ничего не делал, так в гостиную зайти было нельзя.
Они прошли на кухню, и Спорти вернулся к мытью посуды. Гарриет ткнула пальцем в закрытую дверь:
— А он здесь?
— Да, всю ночь работал, теперь спит. Мне еще надо сходить в магазин и вернуться вовремя, чтобы успеть сготовить ему ужин.
— Я бы не смогла сготовить ужин, даже для папы. Как у тебя получается?
— Ну, чаще всего, сама знаешь, это яичница.
— А ему все равно, что есть?
— Писатели не заботятся о том, что едят. Им куда важнее, что ты о них думаешь. Подержи-ка, Гарриет.
— Мне куда важнее, что я ем, — она услышала громкий стон из спальни и чуть не уронила тарелку. — Что с ним?
Спорти ничуть не взволновался.
— Ничего, просто дурной сон. У него все время дурные сны. У писателей вообще часто бывают дурные сны.
— Не хочешь быть писателем, Спорти? Твой отец мог бы тебе помочь.
Спорти от смеха согнулся над мойкой пополам:
— Шутишь? Ты же знаешь, я хочу быть футболистом. А если из меня не получится хорошего футболиста, тогда, скажу тебе, стану Д.Б.
— А это что такое?
— Не знаешь, что такое Д.Б.? — Спорти чуть не потерял дар речи.
— Нет, — призналась Гарриет. Она никогда не боялась признаться в своем незнании. И что такого, думала она, всегда можно спросить и узнать.
— Пошли, я тебе покажу. Пошли, — Спорти положил полотенце, взял Гарриет за руку и повел в свою комнату. Можно было сразу догадаться, чья это комната, поскольку в ней не было ни соринки. Там стояла койка типа армейской, стул и маленький стол. На столе абсолютно ничего не было. Спорти достал из кармана связку ключей и принялся отпирать ящики стола. — Видишь книги, это мои книги, — сделав шаг назад, гордо заявил он. Гарриет поглядела, ящики были полны огромных счетных книг. В одном ящике лежала шкатулка, тоже запертая на замок.
— Ну и ну, — только и могла пробормотать девочка.
— Чтобы ты знала, Д.Б. — это дипломированный бухгалтер, — торжественно заявил Спорти, хватая Гарриет за руку, потому что она сразу же потянулась к счетным книгам.
— А там внутри? — спросила Гарриет, подозревая, что все эти счетные книги пустые.
— Наши ФИНАНСЫ. А ты думала, что? — уже раздраженно ответил мальчик.
— Ненавижу деньги.
— Можешь распрекрасно их ненавидеть, если тебе не надо о них беспокоиться, — высокомерно произнес Спорти. Гарриет задумалась. Это была правда. Ей никогда не приходилось думать о деньгах.
— А тебе нравится, Спорти? Это же куча математики.
— Ну, математика — не самая большая проблема, не в том дело. Я не могу объяснить. Понимаешь, о чем я? Когда ты знаешь, где все находится.
— Ага, — отозвалась девочка, хотя не вполне поняла, что он имеет в виду.
— Знаешь, отец получает чек, и если я его сразу не заберу, на следующий день от него ничего не останется, и он просто разведет руками и запрется у себя в комнате. И тогда нам нечего будет есть.
— Правда?
— Правда. Поэтому я забираю чек и несу его в банк и планирую, как расходовать все эти деньги день за днем. Тогда у нас есть еда. Понимаешь?
— Да, это очень разумно.
— Ну, если бы я не начал этим заниматься, не знаю, что бы с нами было.
— Я об этом и не догадывалась, Спорти.
Мальчик постукивал ногой по полу. Оба были слегка смущены, и Спорти направился обратно на кухню, а Гарриет пошла в гостиную и, воспользовавшись случаем, заглянула через замочную скважину в комнату отца. Она ничего не увидела, только старый носок, лежащий на полу. Спорти вошел в гостиную, Гарриет поспешно отпрыгнула от двери и сказала:
— Ну, я пойду обратно на шпионский маршрут. Завтра увидимся.
— Пока, до завтра.
Закрыв за собой дверь, Гарриет на минутку остановилось, чтобы подумать. Потом понеслась вниз по ступенькам. Выйдя из подъезда, она уселась на крыльцо и записала:
В ДОМЕ, ГДЕ ЖИВЕТ СПОРТИ, ПАХНЕТ, КАК В СТАРОЙ ПРАЧЕЧНОЙ, ТУТ ШУМНО И КАК-ТО БЕДНО. МОЙ ДОМ НЕ ПАХНЕТ, ТАМ ТИХО, КАК У МИССИС ПЛАМБЕР. ЗНАЧИТ, МЫ БОГАТЫЕ? ОТЧЕГО ОДНИ ЛЮДИ БОГАТЫЕ, А ДРУГИЕ БЕДНЫЕ?
Она немного прошлась, и тут ей пришла в голову еще одна мысль.
МОГУТ ЛИ БОГАТЫЕ, КОГДА ВЫРАСТУТ, СТАТЬ ПИСАТЕЛЯМИ, ИЛИ У ПИСАТЕЛЕЙ, КАК У МИСТЕРА РОКА, НИКОГДА НЕТ ДЕНЕГ? МОЙ ОТЕЦ ВСЕГДА ГОВОРИТ БЕДНЫЙ АКТЕР ИЛИ БЕДНЫЙ ПИСАТЕЛЬ. МОЖЕТ, МНЕ ЛУЧШЕ НЕ СТОИТ СТАНОВИТЬСЯ ПИСАТЕЛЕМ?
Гарриет направилась к магазинчику, принадлежащему семье Дей Санти, первой остановке ее регулярного шпионского маршрута. Магазин был на Йоркском проспекте, и за ним находился маленький проулок с тремя наблюдательными пунктами. Первым было окно, выходящее в проулок, сквозь него виднелась та сторона прилавка, где стоял Папа Дей Санти. Через другое окошко просматривалась комната за магазином, в которой вся семья собиралась на обед. Еще одно окно выходило на задний двор, и, заглянув в него, можно было наблюдать за работавшим в кладовой за магазином Малышом Джо Карри.