— Скажите-ка на милость, — начальник орбитальной станции откинулся в высоком черном кресле, сделанном в нарочито земном стиле, как и весь его кабинет. Наверное, так и выглядели лет сто тому назад кабинеты боссов, управлявших на Земле крупными автомобильными концернами. — И с каких пор Вы стали все путать и забывать?
Вжимаюсь в свое кресло, предназначенное для посетителей «великого босса»: «Что он знает? Есть этот вопрос следствием моего недавнего разговора с одним из капитанов, тоже оформлявшем у меня свои грузы?». Он был моложе многих, и уж в особенности моего старого приятеля Кукуруза. И он был красив. И он улыбался мне наглыми, яркими глазами:
— Ах, Рио-Рита… А, Вы же Рина? Рина-Катарина?
Слушая его болтовню, я дурела, и вводила свою визу не так, как Кукурузу, из лени и уверенности, а просто для того, чтобы и мне быть перед этим красавцем тоже в чем-то небрежно-решительной.
— Благодарю, — подмигнул он мне, вставая с моего же стола, на который небрежно присел, пока я оформляла документы. — Хочется пригласить Вас куда-нибудь. Но разве здесь можно нормально отдохнуть? В единственном баре, и то непонятно почему так гордо называющемся.
— Но… Мы могли бы… Я когда-то умела печь булочки… Могла бы вспомнить, был бы стимул, — что же я такое несу, но время поджимает, капитан красив и молод, и он еще у меня в кабинете.
— Отличная идея! — он уже у дверей. — Тренируйтесь, прекрасная Рина! Прилечу опять на вашу свалку, проверю обязательно!
Торговые челноки, как правило, возвращаются через пару-тройку месяцев. У меня было время и вспомнить рецепт так опрометчиво обещанных булочек, и вырастить длинные ухоженные ногти. Я где-то слышала, что алые овальные когтики своим видом приводят мужчину в беспамятство. И жду с замиранием сердца его в своем кабинете, распустив впервые лет за десять волосы по плечам.
— Рио-Рина, да ты не так проста, — он по привычке присаживается возле меня на стол.
И его бедро, обтянутое легким комбинезоном, у моей руки и при желании я могу положить на него даже голову. Вот интересно, оно твердое? Почему-то перехватывает дыхание, замираю боясь сказать глупость или оговориться. Просто смотрю, наслаждаясь этим зрелищем полураспахнутого на сильной груди ворота, руки на столешнице прямо рядом с моей рукой.
— Давай, подписывай, — в его голосе жесткие и презрительные нотки.
— Но это же не совсем те флаконы, что обычно? — я хорошо помню внешний вид тех косметических препаратов, которые вырабатываются из местного сырья какой-то небольшой планеты и оказались чудодейственны для человеческой расы. Более того, я знаю, что входящие в состав вещества там, у них, не имеют никакой ценности и никак не способны влиять на красоту местных обитателей, если их и вообще можно счесть красивыми. Это как если бы как необыкновенную драгоценность в фармакологии стали бы закупать песок и одуванчики.
— Какая тебе разница? Ты ж все равно ни одного не видела вблизи, — он перешел на «ты» и меня это заставляет вздрогнуть. Он присаживается совсем близко ко мне, и дыхание на моей щеке. — Рина, да зачем такой красавице какие-то флаконы?
Он разглаживает мои распущенные волосы, расправляя их по воротнику нарядной блузки:
— Кто-то помнится, булочки обещал? И как? Пустые дамские обещания?
— Нет, что Вы… ты… Вы?
— Давай на ты, — улыбается он, раздевая меня глазами. — Так что там с булочками?
Не помню, как я ввела код… Лишь бы не разрушить призрачное свое счастье…
Босс пристально смотрит на меня так, что невольно провожу рукой по прическе — неужели она небезупречна?
— Вас решено направить в командировку. Тут Вы уже засиделись. Оттого и пошли такие недочеты в работе.
— Куда? И что мне там делать?
— А ничего. Как ничего толком полезного не делали здесь. Проверите, как работает Ваш коллега. Вернее, работал. Нелепый несчастный случай. Дела запутаны. И Вы сумеете разобраться одним взглядом. Заодно развлечетесь. Сколько себя помню, Вы здесь безвылазно. А отпуска?