– Иди, – разрешил Димка, усаживаясь на освободившийся пень. – Еще один дурак, – зевнул брат, глядя вслед растворившемуся в саду приятелю. – Поверил.
– Какой сам, такие и друзья, – согласился я.
Димка подозрительно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Прихватил из дома сумку и пошел в магазин. Взял в долг три трехлитровых банки с концентрированным лимонадом. Мы его разводили водой и продавали детям помладше. Едва дотащив концентрат, снова жадно кинулся в магазин и взял пачку печенья, пять брикетов киселя, две буханки хлеба и зачерствевший батон. Он бы, возможно, прихватил и что-то еще, но в магазине больше ничего не было.
– Знатная добыча, – хвалился мне, расставив покупки на столе. – Ты бы не додумался.
– Угу, – я долбил батоном по столу, пытаясь отломать кусок. Нож батон не брал.
– Целых две буханки и батон! – ликовал брат.
– Угу.
– Концентрата три банки!
– Угу.
***
К вечеру вся деревня, напуганная рассказами Аньки Мартынец, мамаши Чомбы, вешала замки на свинарники. Мать тоже велела загнать свиней на ночь в хлева.
– Тань, без паники, – отец пришел с работы выпивши.
– Свиней воруют, а ты без паники!
– Спокойствие! Я остановлю беззаконие.
– Какое ты беззаконие остановишь, чудо в перьях? Ты же лыка не вяжешь.
– Я повяжу преступников! – кинулся в кресло к телефону и начал тыкать в кнопки, набирая номер. – Зин, ты? Директор беспокоит. Мужика позови. Что значит какого? У тебя их много? Своего. Во. Никола, привет, это я, Вэ-Вэ. Микола, бросай все – будем свинокрадов ловить.
Вооружившись ружьем, одев бежевый югославский плащ и напялив украденную у профессора в Москве коричневую шляпу с воткнутым пером селезня, отец растворился в сумраке.
– Сумасшедший, – поплевала вслед мать. – Опять всей деревне не даст спать. А вы куда намылились?
– За заборами, – ответил я.
– Вы бы передых сделали, а то вся деревня из-за свинокрадов на ушах стоит. Еще поймают, да за свинокрадов в темноте примут и наваляют, как следует.
– Нас могут побить? – насторожился Димка.
– Побить полбеды, за свиней могут и убить, – обнадежила мать. – Вы осторожнее там.
Димка испуганно посмотрел на меня.
– Может, не пойдем?
– Ты сам эту кашу заварил, теперь расхлебывать надо.
– Продать сколько лимонада теперь можно.
– Денег столько у малышни нет, – остудил его радужные надежды.
– Все равно – сами пить будем.
– Дорого.
– Так бесплатно же.
– Ты еще книгу не спер.
– Почему я? – удивился Дима.
– А кто? Я что ли?
– Да, ты же старший, тебе и воровать.
– Ты хочешь, чтобы меня посадили?
– Чего тебя посадят? За тетрадку не посадят.
– Ну… – я задумался. Вроде, если подумать, то за тетрадку не посадят. Но, с другой стороны, в ней записаны долги половины деревни, а это деньги, – не знаю…
– Мы же воровать ничего не станем, там брать нечего, значит, кражи нет.
– Взлом все равно будет.
– Мы, если что, скажем, что там было взломано, а мы просто зашли… посмотреть…
– Угу, чтобы ничего не украли, – скептически усмехнулся я. – так нам и поверят.
– Скажем, что от свинокрадов прятались.
– Ты сам себя слышишь?
– А что?
– От каких свинокрадов мы могли в магазине прятаться?
– Мало ли? – брат пожал плечами. – Они же вокруг.