Когда с чайником вошла Ольга, она увидела, что он по-хозяйски оглядывает стол: все ли?
— Ой, помощник мой… Чудесно! — Она смотрела на него с тревогой и нежностью: «Только не волнуйся».
Незаметно кивнул ей: «Порядок!»
Залозный тем временем поставил в центре стола откупоренную бутылку «каберне». Его жена внесла вазочку с вареньем и миниатюрные вьетнамские блюдца, которые Залозный (когда впервые увидел их) назвал модными дамскими пуговицами или медалями за спасение алкоголиков.
Он и сейчас улыбался, но это была натянутая, приклеенная улыбка. А на лицо Людмилы Владимировны, внешне спокойное, набежала тень: почти детское удивление и чуть прикрытый страх.
Ольга разрезала торт и положила каждому на тарелочку причудливо выкроенные кусочки.
— Художественная работа! — воскликнул Залозный.
Наполнив рюмки, он поднялся:
— Ну что ж, друзья… Скажу так, как говорят мудрецы за высоким Казбеком и еще более высоким Эльбрусом…
За этим должен был последовать уже не раз со смехом рассказанный якобы грузинский тост-анекдот про высокие добродетели, за которые любят обыкновенного советского человека.
Людмила Владимировна дернула мужа за рукав и тихо сказала:
— Яков, сядь… — Потом повернулась к Сахновскому: — За ваше выздоровление, Михайло Андреевич, за…
Голос ее оборвался…
— Благодарю, — улыбнулся ей глазами и сдержанно добавил: — И за наше знакомство.
Он только пригубил вино, а Залозный с размаха перевернул рюмку над раскрытым ртом, словно хотел загнать назад слова, что нетерпеливо рвались из горла.
Ольга с живым интересом (он был искренним) спросила Залозную про ее дочь: как там она со своим младенцем?
— Кто бы мог представить? — радостно отозвалась та. — Из нашей ветрогонки, девочки с ленцой выросла такая мама. Просто чудо…
— А чудо обыкновеннейшее, — сказал Залозный. — Господь бог дал девушкам фирменные гены. Приходит их время — и они заводят собственную фирму.
Залозная, бросив на мужа недовольный взгляд, стала рассказывать про свою Оксану и ее малышку.
Поговорили про детей, про внуков.
Помолчали.
Потом Залозная похвалила варенье.
— Что вы? — усмехнулась Ольга. — Ведь оно прошлогоднее. Этим летом мне не до варенья было.
— Неужели прошлогоднее? — сверх меры удивилась Залозная. — Такое свежее!.. Как вы его так сохранили?
Ольга, благодарная Залозной за новую тему для разговора, охотно поделилась своим хозяйским опытом.
Залозный, томясь, вставлял веселые словечки, а неразговорчивость Сахновского была почти незаметна, так как он напоминал о себе репликами любезного хозяина.
— Вам еще чаю?.. Наполняйте рюмки, не смотрите на меня… Врачи наложили вето… Какой чудесный торт! Домашний?.. О Людмила Владимировна, это уже не кулинария, а искусство.
Не так от его похвал, как от ласкового взгляда, Залозная порозовела.
— Вы вместе с Ольгой сеете разумное и доброе? — спросил после минуты молчания. — Ольга мне о вас говорила — и только хорошее…
Не заметив, как расстроились обе женщины, он обернулся к Залозному:
— А вы, Яков Саввич, где работаете? Залозный подмигнул ему:
— Хе-хе, в известной вам шарашкиной конторе «Укрканалстрой». Знаете такое заведение?
— Когда-то знал.
— Я сейчас напомню, Михайло…
— Андреевич, — добавил Сахновский.
— Михайло Андреевич, — послушно, хотя и с некоторым раздражением, повторил Залозный. — Так вот, хочу напомнить… Кто-то сообщил, что к нам должна прибыть комиссия. Не какая-нибудь — высокая! И начались волнения-нервотрепки: будет — не будет… Кто именно? Откуда? А я хожу посмеиваюсь. Меня, слава богу, спасает юмор. «Друзья, — говорю всем, — что такое комиссия? Это, образно говоря, чирей. Может вскочить, а может не вскочить. Неведомо когда и неведомо где. Иногда там, — простите, дамы, — что и не сядешь…» Ну что ж, комиссии тоже нужно принимать философски. Потерпи, поглотай витамины — чирей лопнет. А самые лучшие витамины — смех… Прибыла-таки комиссия. Наговорились по самую завязку. Набросали целую гору докладных записок, отчетов, выговоров. А что дальше? Все положили в шкафы. Заросло. Только немного еще посвербило. О-о… — Залозный засмеялся. — Языки кой у кого еще до сих пор чешутся, но это у них хроническая болезнь.
«Легкий характер, — подумала Ольга. — А мой? Из-за всего надрывает себе сердце… Неужели я завидую? Неужели я такая слабая?»
Она посмотрела на Залозную по-женски придирчиво, но без предубеждения: оценила ее моложавость, почти незаметные морщинки и чуть-чуть подкрашенные виски, где, должно быть, нашлось несколько белых волосков. С таким мужем легко… Забыв, что она не одна, Ольга решительно покачала головой: «Нет, нет, я б никогда не захотела быть на ее месте».